И помещения ребенка в детский дом неоднократно описана, хорошо известна усыновителям и тем, кто занимается устройством детей в семью. О чувствах детей, которых забирают из семьи, написано гораздо меньше, а ведь именно этот опыт сказывается затем на всей жизни ребенка из детского дома.

Решение об отобрании ребенка из семьи принимается органами опеки и милицией в тех случаях, когда, во-первых, социальное неблагополучие в семье носит хронический характер, и, во-вторых, существует непосредственная угроза жизни и здоровью ребенка. При этом с самим ребенком никто не обсуждает происходящего. То есть ребенок как бы является «объектом».

Очевидно, что мотив действий представителей органов опеки — защита ребенка и его прав. А что происходит с точки зрения ребенка? У ребенка была его жизнь, в которой, возможно, ему многое не нравилось, но, тем не менее, это был его привычный, «собственный» мир. Если родители не были крайне жестоки с ребенком и он не убегал из дома сам, то это означает, что отобрание происходит против воли ребенка .

С точки зрения ребенка: «виноват и наказан»

Попробуйте представить себе следующую ситуацию: вы — ребенок, живете с мамой, бабушкой, братом и сестрой в своей квартире. Вам не всегда хватает еды, игрушек, но вы привыкли, что спите с братом и сестрой на одном диване. К маме с бабушкой периодически приходят какие-то люди, с которыми они вместе шумят и пьют на кухне, у мамы часто меняется настроение, в зависимости от этого она может обнимать вас или внезапно раскричаться и даже побить. От нее часто пахнет спиртным, вы знаете этот запах, но он для вас неразрывно связан с матерью. В соседних с вашим дворах вы знаете все закоулки и все интересные места для игр, среди дворовых ребят у вас есть друзья и враги. Бабушка говорит, что осенью вы пойдете в школу, и там будет бесплатное питание, потому что у вас многодетная семья.

Однажды к вам в дом приходят две женщины, про одну из них мама говорит, что она из милиции. Они разговаривают с мамой на кухне на повышенных тонах, мама начинает ругаться и говорит: «Это мои дети. Это никого не касается! Не ваше дело! Как хочу, так и живу! Преступников лучше бы ловили, чего к нам пристали!» и т.д. Потом они с бабушкой обсуждают, что надо бы маме устроиться на работу, но нет ничего для нее подходящего.

В течение недели в доме нет пьяных компаний, бабушка прибралась в комнатах. Но еще через некоторое время все опять становится как прежде: мама не работает, домой приходят разные люди, с которыми она опять выпивает. Затем как-то раз вы слышите разговор между мамой и бабушкой, что пришла какая-то повестка. Мама сначала плачет, а вечером они с бабушкой сильно напиваются. Утром мама говорит: «Проспали, ну и наплевать!».

На следующий день утром раздается звонок в дверь. Полусонная мама на пороге ругается матом и пытается не впустить в квартиру пришедших, а бабушка говорит вам, чтобы вы собирались, что вы поедете в санаторий. Бабушка почему-то плачет, а в коридоре разгорается скандал, маму удерживают, потому что она пытается драться, ругается матом, что-то кричит про правительство, «сволочей из милиции» и т.д.

Вы не понимаете, что происходит, но таких ситуаций в вашей жизни еще не было, и вы чувствуете, что происходит что-то серьезное. Вас вместе с братом и сестрой выводят из квартиры незнакомые вам люди (их трое). Они говорят, чтобы вы не боялись, что вы поедете в санаторий, что там вам будет хорошо: вас будут кормить, у вас будет новая одежда и книжки. Вас сажают в машину, и вы куда-то едете.

Затем машина останавливается возле какого-то здания, уводят вашу сестру и говорят, что она тут останется, так как здесь живут маленькие дети до 3 лет. Вам это непонятно, но машина едет дальше. Машина долго едет, выезжает за город и останавливается возле какого-то забора. Ворота открываются, машина въезжает внутрь. Вы видите, что оказались на огороженной территории, вас со старшим братом выводят из машины. Вы входите в здание.

Люди, которые вас привезли, говорят взрослым, которые встречают вас в вестибюле, ваши имена и фамилии, подписывают какие-то бумаги, говорят вам, чтобы вы не боялись, и куда-то уходят. Новые взрослые куда-то вас ведут, в помещении с кафельными стенами и полом вас раздевают, забирают вашу одежду, говоря, что «эту грязь невозможно отстирать и вам дадут другое».

Потом говорят про каких-то насекомых и стригут вас налысо. Потом вас ведут мыться, и первый раз в жизни вы моетесь чем-то колючим, что дерет вам кожу, мыло щиплет глаза, и вы плачете. Кто-то вытирает вам лицо жестким вафельным полотенцем. Вам дают новые вещи и говорят, чтобы вы их одели. Вы не хотите, так как это не ваша одежда, но вам говорят, что вашей одежды больше нет, что она вся сгнила от грязи и ее выкинули, и у вас теперь новая одежда — гораздо лучше старой. Вы одеваете пахнущую чем-то чужим и непривычную одежду.

Вас ведут по коридору, брату говорят, что его отведут в группу для старших детей, и вы теряете его из вида. Вас приводят в большую комнату, где стоит много кроватей. Вам показывают ваше место, говорят, что тумбочку вы будете делить с каким-то другим ребенком, что все дети сейчас на прогулке, но скоро они придут, и вы будете обедать вместе с ними. Вас оставляют в одиночестве в этой комнате, вы садитесь на кровать и ждете...

Что означает для ребенка расставание с семьей

Какие чувства возникают при чтении этого текста и ощущении себя в роли ребенка в такой ситуации?

Какие появляются мысли, ощущения?

Каково это — такой отъезд из дома с незнакомыми людьми неизвестно куда?

Каково оказаться в незнакомом месте в полной неизвестности — что будет дальше? Разлучиться по очереди со всеми близкими и не знать, где они и будет ли возможность увидеть их когда-либо еще?

Лишиться всех своих вещей, включая нижнее белье, и волос?

Чего хотелось бы в такой ситуации от окружающих взрослых?

Если уж такой переезд необходим, как бы хотелось, чтобы он происходил?

Что бы хотелось знать про своих близких? Важна ли была бы возможность видеться с ними время от времени?

Очень часто люди не дают себе труда задуматься о том, что означает для ребенка расставание с семьей. «Ну, живет ребенок в детском доме — так у него жизнь сложилась, и нечего драматизировать ситуацию». Тем не менее для ребенка эта ситуация очень драматична. Первый шаг, который взрослые обязаны сделать, когда действительно интересуются жизнью ребенка, — признать его чувства в этой ситуации и то, что подобного рода событие не может пройти бесследно, потому что, по сути, является для ребенка крушением его мира.

Разлуку с семьей ребенок расценивает как отверждение («родители позволили этому произойти»), и результатом становятся негативные представления о себе и о людях. «Я никому не нужен», «Я — плохой ребенок, меня нельзя любить», «На взрослых нельзя рассчитывать, они бросят тебя в любой момент», — это убеждения, к которым в большинстве своем приходят дети, покинутые своими родителями.

Один мальчик, попавший в детский дом, говорил о себе: «Я — лишенный родительских прав». Это высказывание очень верно отражает суть происходящего: ребенок — жертва обстоятельств, но в результате он теряет больше всех. Семью, близких людей, дом, личную свободу. Это приносит боль и воспринимается как наказание. Любое наказание бывает за что-то, и единственное объяснение, которое могут найти дети в такой ситуации, — это то, что они «плохие».

Безвыходность ситуации в том, что представления о себе в значительной степени определяют поведение человека. Представление о себе как о «плохом», боль от переживаемой жизненной катастрофы, обилие агрессивных поведенческих моделей в жизненном опыте (семья, социальное окружение) приводят к тому, что рано или поздно такие дети становятся социальными деструкторами.

Чтобы прервать этот «фатальный круг неблагополучия» и действительно помочь ребенку, необходимо работать и с его переживаниями в связи с утратой семьи, и с травматическим жизненным опытом, прорабатывать его актуальные жизненные проблемы, находя альтернативные модели поведения. Дать возможность успешной социальной самореализации и помочь в формировании мотивов для нее. Отдельная задача в работе с ребенком — формирование позитивной модели будущего, навык постановки целей и их достижения. Все это сложная, трудоемкая и кропотливая работа, требующая участия большого количества людей и системного подхода. Но без нее ребенок не получит «второго шанса» в своей жизни.

Комментировать статью "Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка"

Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка. Раздел: Детские дома (в какие семьи лучше отдовать детей бродяг из детского дома?) нежелание детдомов отдавать детей в семьи. Вся культурная жизнь больше,чем за 100 км от нас, с Москвой конечно не...

Родители могут разместить ребенка в детском доме только на 6 месяцев по трудной жизненной ситуации, если через 6 месяцев ребенка не забирают, то опека должна инициировать суд по ограничению в Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка.

Ребёнок хочет в детский дом. Воспитание. Усыновление. Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства детей в семьи, воспитания приемных детей, взаимодействия Ребёнок хочет в детский дом. Собственно, два вопроса - как это технически происходит и чем грозит опекунам.

Детский дом и дом ребенка относятся к системе образования первый и к системе здравоохранения второй. Раздел: ...затрудняюсь выбрать раздел (забирать ребенка из детского дома одежда). Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка.

"Минусы" баз данных на детей из детских домов. Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка. Что же происходит с детьми -школьниками? Их реакции зависят от того, как они воспринимают факт усыновления. Есть ли жизнь после детского дома?

Детские дома. Усыновление. Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства детей в семьи, воспитания приемных детей, взаимодействия с опекой, обучение в школе приемных Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка. Сироты не хотят в семью.

Учитываются ли приёмные дети, которые были в семье до создания семейного детского дома? Два последних принятых ребёнка, что сейчас у нас в семье, под возмездной опекой. Так вот -они будут учитываться? Сколько минимально должно быть приёмных детей в семье, чтобы...

Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка. В итоге, мы забирали со всех мест будущей учебы копии, сами фотографировали девчонок, сами возили детей на собеседования, сами, в дальнейшем... Социальная поддержка семей с детьми.

Раздел: Детские дома (соседи дети сироты). Дети -сироты, получившие бесплатное жилье, превратили в кошмар жизнь своих соседей в новостройках. Хочется, как тот депутат, воскликнуть в восторге от самого себя: Каждому ребёнку приёмную семью! Детдома Закрыть!

Раздел: Детские дома (куда должны передовать личное дело детей сирот после училеща). Жизнь детей -сирот после выпуска из ДД. После вчерашнего телефонного разговора со знакомой воспитанницей детского дома задумалась. Девочке 15 лет, закончила 9-ый класс.

Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства детей в семьи, воспитания приемных детей, взаимодействия с опекой Как будто оставляем себе запасной выход, но как можно вернуть ребенка после 2,5 лет дома? Многие из нашего окружения и не знают что она не наша.

Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства детей в семьи, воспитания приемных детей, взаимодействия с опекой, обучение в Меню в детдомах и интернатах. А кто-нибудь знает, где раздобыть реальный перечень блюд, которыми наших детишек кормили до того, как...

Расставание с семьей и переезд в детский дом глазами ребенка. 2. Детский дом семейного типа организуется на базе семьи при желании обоих супругов взять на воспитание не менее 5 и не более 10 детей и с учетом мнения всех совместно проживающих членов семьи, в...

«Ну, живет ребенок в детском доме - так у него жизнь сложилась, и нечего драматизировать ситуацию». Тем не менее для ребенка эта видят Кто решает? Мальчик несколько раз сбегал из детдома, но его возвращали. Говорил, как он хотел прижаться к матери, как тяжело было в...

Чем заняться с детьми в детдоме?. Пиар детей /результаты пиара. Усыновление. Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства детей в Чем заняться с детьми в детдоме? Едем в гости, я и несколько женщин, цель - присмотреть деток для гостевого, а у некоторых и такой...

Детский дом -интернат для умственно отсталых детей (сокращенно ДДИ) Члены комиссии оценивают все результаты детей по факту Что чувствует ребенок при расставании с семьей и переезде в детский дом. Отобрание из семьи глазами ребенка. paзницa мeжду приютoм...

Нравы в детских домах..... Пиар детей /результаты пиара. Усыновление. Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства детей в семьи, воспитания ПОКАЗАНИЯ ПЕРВОКЛАССНИЦЫ: «Когда я пришла в наш детдом, директор Валерий Станиславович в первую ночь позвал меня к...

Насилие в детских домах и интернатах. Пиар детей /результаты пиара. Усыновление. Обсуждение вопросов усыновления, форм устройства Насилие в детских домах и интернатах. К вопросу о патиотизме политиков, призывающих прекратить усыновление российских детей за...

Что чувствует ребенок при расставании с семьей и переезде в детский дом. Затем машина останавливается возле какого-то здания, уводят вашу сестру и говорят, что она тут останется, так как здесь живут маленькие дети до 3 лет. Переезд и маленький ребенок.

Анна Климченко
Эссе «Мир глазами ребёнка-инвалида»

Люди разные, как звезды.

Я люблю всех.

Сердце вмещает все звёзды Вселенной.

(Шаталова Соня, 9 лет)

Каждый человек - уникальный, непохожий на других. Мы все живем вместе, рядом, мы интересны друг другу от всей своей непохожести. Просто надо слышать и чувствовать друг друга. Если речь идет о наших детях, то все мы, разумеется, стремимся, что бы у них было самое яркое и безоблачное детство, самый солнечный мир. Мир глазами детей – мир , в котором живут и которому радуются и удивляются наши малыши. Они у нас так мудры по жизни. Нам всем есть, чему у них поучиться - той трогательности и тому детскому восприятию, от которой мы постепенно отвыкаем в нашей повседневной обыденности. Они не могут спрятать своих эмоций, дружат искренне, а «не за что-то» . Они не стесняются быть самими собой, не боятся быть трогательными и смешными и всегда верят в чудеса.

А вы когда-нибудь представляли мир глазами ребенка-инвалида ? Эти дети живут рядом, но мы их стараемся не замечать. Они существуют в своем отдельном мире, о котором могут и не догадываться даже самые близкие люди. Они, зачастую, удивительно талантливые, душевно богатые люди, но общество упорно отвергает тех, кто не вписывается в рамки всеобщей похожести. Дети-инвалиды - не абстрактные единицы, а реальные люди, имеющие свое лицо и индивидуальность. Они проживают свою уникальную и единственную жизнь. Мы должны осознавать, что эти дети являются людьми, такими же, как все.

В последние годы становится всё больше детей, которые имеют те или иные проблемы со здоровьем. Государство проявляет заботу о них, однако порой, дети-инвалиды остаются один на один со своими проблемами, не всегда могут общаться со здоровыми сверстниками, посещать общественные места. Но ведь каждому ребенку, каким бы он не был, необходимо чувствовать заботу и поддержку не только близких, но и окружающих, ведь эти дети, как и мы, имеют право на счастье.

Я работаю воспитателем в детском саду в группе компенсирующей направленности. У нас воспитывается ребенок-инвалид Ванечка. Почему детей-инвалидов считают «не такими» ? Я считаю, что все дети одинаковы, просто они «другие» .

У них такие же сердца, такие точно мысли,

Такая ж кровь и доброта, такие же улыбки.

Они достойны тех же прав, что есть у нас на свете,

Ведь инвалид – не приговор, мы вместе на планете.

Общаясь с Ваней каждый день, я видела, как он воспринимает окружающий мир, и, поверьте мне, его восприятие ничем не отличается от других детей : такой же мир улыбок и слез, мир радости и печали. Это мир, где черно-белые краски сменяются ярким фейерверком. У Вани, как и у всех детей, чистый взгляд широко открытых глаз , в котором отражается светлый и удивительный мир. Но мы, взрослые, из-за ежедневных проблем, забот и обязанностей не замечаем ярких красок вокруг, а видим одни серые будни. Все дети видят эту жизнь идеализированной и смотрят на неё, как бы через розовые очки. Они еще не знают, что такое ложь, фальшь, злость, ненависть, лицемерие и обман. Дети искренние и непосредственные в проявлении своих чувств и пока живут в мире грез, впечатлений, надежд; в мире, где самая маленькая деталь отображается в ярких красках.

Я еще раз хочу подчеркнуть, что наш Ванечка видит окружающий мир искрящимся радостью и светом. Он так же, как и все дети, чувствует заботу и поддержку не только своих родных, но и нас - окружающих его людей. Дети-инвалиды имеют такое же право на счастливую жизнь, образование, работу. Необходимо, чтобы было больше специалистов, понимающих проблемы «особых» детей, готовых в любую минуту прийти им на помощь. Только тогда исчезнут барьеры в их жизни, люди начнут понимать друг друга, сопереживать ближним, а дети с особыми потребностями реализуют свои способности и возможности. Я считаю, что каждый человек может и должен помогать нуждающимся детям в преодолении жизненных трудностей, чтобы дети-инвалиды не чувствовали в мире никаких барьеров.

В заключение я хочу сказать вот что. Ребенок родился и создал свой собственный мир. Теперь он живёт в нем со своими персонажами, историями. Пустит ли он вас туда, не знаю. Но я уверена, что насильно вы туда не попадете. И если вы хоть чуточку сумеете растопить его маленькое сердечко, он будет приоткрывать дверцу, и вы сможете туда заглянуть.

Почему в детских домах не становится меньше детей и каковы результаты государственной программы борьбы с сиротством, стартовавшей в прошлом году, на примере одного российского региона выясняла спецкорреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова.

Уже год общественный совет при правительстве России по вопросам попечительства в социальной сфере работает над изменениями в нормативно-правовых актах, регулирующих жизнь детских домов и интернатов. По приглашению совета общественные деятели, специалисты в области семейного устройства и работы с особыми детьми, выезжают в регионы, чтобы увидеть, что нужно изменить в жизни сиротских учреждений. Этот материал был написан в результате одной из таких поездок. Владимирская область считается образцово-показательной: и по темпам семейного устройства, и по снижению количества детей в сиротских учреждениях. Но даже в этом сравнительно благополучном регионе борьба с сиротством может занять десятилетия, и ее положительный исход не очевиден.

"Дома реабилитации у ребенка не будет"

Суздаль, вечер, снег скрипит под ногами, в старом здании дореволюционной постройки светятся окна, а в крошечном фойе пахнет едой, выглаженной детской одеждой, вымытым полом. Когда-то здесь был купеческий дом, может быть, поэтому здание не похоже на стандартный детский дом, здесь даже уютно. Это единственный в области коррекционный детский дом. Когда-то здесь было два детских дома, потом детей стало меньше, и в 2008 году их объединили в одно учреждение. Сейчас в корпусе для дошкольников 27 детей.

Пятилетняя Вика показывает общий шкаф с одеждой, а потом свое спальное место - в чистой светлой спальне тесно, 12 кроватей стоят так плотно, что нет места для тумбочек, в которых дети могли бы хранить личные вещи.

Игровая комната находится за большой, деревянной парадной лестницей. В этом небольшом помещении много игрушек, есть даже лошадки и детская кухня с посудой. Дети охотно играют: "готовят" пищу и принимают гостей. Игрушки дарят благотворители, вид у них "заигранный", а это значит, что их не выставили сегодня к приезду гостей, они тут находятся всегда.

Алеше четыре года, он родился недоношенным, долго лежал в отделении интенсивной терапии. Его мама страдала алкоголизмом и от ребенка сразу отказалась. У Алеши, как и у большинства детей в детских домах, есть диагноз - задержка психического развития (ЗПР). Его усыновляют итальянцы, которые ЗПР не боятся. Когда Алешу спрашивают, кто за ним скоро приедет, он отвечает: "Мама и папа". Потом, подумав, уточняет: "Джулия и Паоло". Алеша заговорил совсем недавно - когда понял, что у него будет семья.

У Вани и Владика синдром Дауна, они не говорят. Через два года их переведут в другой корпус, где живут младшие школьники. Оттуда - в интернат для детей-инвалидов в город Кольчугино. А потом - в психоневрологический интернат для взрослых (ПНИ). Таких детей здесь в семьи не берут. В органах опеки и попечительства города Владимира говорят, что за три последних месяца 2013 года в роддомах областного города мамы отказались от шести детей с синдромом Дауна. Это благополучные мамы, и дети могли бы жить в семьях, но живут в доме ребенка, потому что мамам никто не рассказал, что ребенок с синдромом Дауна может жить и учиться с обычными детьми.

"С мамой девочка не заговорила за три с половиной года. Здесь она тянется к другим детям, с ней работают профессиональные педагоги, и у нее шансы выше"

Не умеет говорить и четырехлетняя Лера. У нее есть мама, но в сентябре 2013 года мама отдала дочь в детский дом. В медицинской карте Леры написано, что у нее ЗПР. Мама не лишена родительских прав и регулярно навещает Леру. Это вообще неплохая мама, она не пьет и очень любит свою дочь, но ей не на что жить. Однажды она пришла в этот детский дом и сказала: "Что мне делать? У меня нет работы. Мне нечем кормить ребенка". Найти работу с ребенком на руках очень трудно. И нет структур, которые помогали бы таким мама искать работу. Поэтому директор детского дома разрешила маме пристроить Леру на год в детский дом - это называется "государственной услугой". Мама так и сделала. Но теперь она все время приходит к Лере, плачет и говорит, что хочет забрать дочь. "Мы идем ей навстречу и разрешаем приходить к ребенку, хотя на других детях это не очень хорошо сказывается,- говорит директор Ираида Долженко.- Но как-то на празднике мама увидела, что Лера обнимает воспитательницу, а к ней не идет. Она расплакалась, сказала, что заберет Леру. У них были очень близкие отношения".

Врач в детском доме говорит, что дома Лера говорить не научится, а в детском доме заговорит. В этом учреждении высокий процент реабилитации: около 30%. То есть 30% детей отсюда уходят не в интернат для детей с нарушениями развития (ДДИ), а в обычный детский дом. "Если мама заберет отсюда Леру, то дома реабилитации у нее не будет,- объясняет врач.- С мамой девочка не заговорила за три с половиной года совместной жизни. Здесь она тянется к другим детям, с ней работают профессиональные педагоги, и у нее шансы выше. Мы сняли агрессивность, научили ее играть с детьми... Маме мы так и объясняем: ребенок больной, с ним надо работать".

Проблема Леры и ее мамы могла бы решиться, если бы в Суздале был коррекционный детский сад, в котором с Лерой могли бы заниматься специалисты, а ее мама в это время ходила бы на работу. Но такого детского сада здесь нет. И специалистов тоже нет. Они есть только в детском доме.

В тесном кабинете директора мы обсуждаем, можно ли помочь таким детям, как Лера.

Почему мама не может жить с Лерой дома, а сюда приходить на занятия с педагогами?

Но это не к нам вопрос,- с сожалением отвечает директор.- У нас закрытое учреждение, мы не можем оказывать такие услуги.

"Переезд будет для нее большим стрессом"

Во втором корпусе Суздальского детского дома живут всего восемь детей. Пробыв здесь чуть больше часа, понимаешь, что примерно такими и должны быть детские дома - если уж от них нельзя отказаться совсем. Здесь меньше детей и больше пространства, больше внимания к каждому ребенку - поэтому обстановка кажется более уютной. Но перемены здесь тоже нужны.

Алене было девять месяцев, когда мама и бабушка ушли из дома, оставив ее одну. Алена упала с кровати прямо на работающий электрообогреватель. Когда ее нашли, она была обгоревшей на 80%. Думали, что девочка погибла, но Алена выжила. Маму лишили родительских прав, а ребенка определили в приют. С тех пор, уже больше семи лет, Алена живет в сиротской системе. У нее нет кистей рук, лицо и левая часть головы в рубцах, а волосы покрывают только правую часть головы. Но эта открытая, эмоциональная девочка давно перестала обращать внимание на свою внешность и кажется совершенно счастливой. Она активнее других детей, хорошо учится, а ее тетради по русскому языку и математике с красивым ровным почерком - образец терпения и целеустремленности. "Она родилась 7 апреля, в Благовещенье",- воспитатели говорят так, будто это все объясняет. Директор Ираида Долженко говорит, что у Алены есть красивый парик и протезы для рук. "Сначала она очень радовалась этим протезам,- говорит директор.- Она разглядывала их и говорила: "Какие красивые у меня пальчики!" Но через неделю она спросила: "Когда они станут живыми?" Потом сняла их и больше не носит. И парик не носит". Дети и воспитатели к Алене привыкли, никто ее не дразнит, отношения здесь очень теплые.

Учится Алена здесь же, в детском доме, как и остальные дети. Детский дом для нее - вся ее жизнь: и школа, и друзья, и родной дом. Она редко выходит за пределы этого учреждения. Здесь девочка может жить еще два года, а потом ее переведут, потому что в этом детском доме есть только преподаватели начальной школы. У Алены сохранный интеллект, и воспитатели называют ее умницей, поэтому она переедет в обычный детский дом и станет учиться в школе. Уже сейчас директор переживает: "Ее там будут дразнить, переезд будет для нее большим стрессом".

Алену лечили в Ожоговом центре в Москве, а фонд "Волонтеры в помощь детям-сиротам" оплачивал сиделку, которая провела с Аленой несколько месяцев. То, как Алена выглядит сейчас,- заслуга врачей. Скоро ей понадобятся новые операции, потому что девочка растет, а рубцы не растут и скоро начнут причинять ей боль, но в Ожоговый центр ее больше не берут - у Алены сложный, независимый характер, и сиделки с ней не справляются.

А Вале 11 лет. История семьи, в которой она выросла, - типичная для региона. В семье пятеро детей, родители не работают. Увидев, что дети заброшены, голодны и плохо одеты, органы опеки с согласия родителей поместили Валю с братом Виталием и сестрой Леной в детский дом, а двух младших - в дом ребенка. Теперь дети одеты и накормлены. Но временное пребывание превратилось в постоянное - родители за детьми так и не пришли. Валя замкнута и не хочет общаться. В детский дом несколько раз приезжали разные потенциальные родители, которые хотели взять ее с братом и сестрой в приемную семью, но Валя категорически отказывалась даже обсуждать переезд. "Она сразу плачет и убегает,- рассказывают воспитатели.- И говорит, что брата и сестру тоже не отдаст".

Эти трое - хорошие, способные дети,- говорят воспитатели,- за их воспитание в семье государство будет платить по 12 тыс. рублей на каждого, и желающие взять их в приемную семью всегда найдутся, но как заставить ребенка, если он не хочет? У нее есть право выбора, она взрослая.

Летом Валю переведут в другой детский дом. Лета здесь все боятся. Девочка не хочет оставлять брата и сестру - это ее семья. В том, что ее перевод станет трагедией для младших детей, педагоги не сомневаются. "Я не знаю, как мы будем ее переводить, - разводит руками директор. - Сколько крика тут будет".

В соседней комнате мальчики собирают конструктор, играют с машинками, а Саша, крупный, малоподвижный подросток, читает, сидя за столом. У Саши неоперабельная опухоль головного мозга. "Мы обращались и в Германию, и в Израиль, нам везде отказали,- говорит Ираида Долженко.- Сказали, что оперировать нельзя".

У Саши задержка умственного развития, но он прекрасно читает и с удовольствием пересказывает нам свою любимую книгу "Комната смеха". Никто не знает, как поведет себя его опухоль. Он может прожить очень долго, если не будет стрессов. Но скоро и Сашу будут отсюда переводить - в интернат для детей-инвалидов в Кольчугино. Такой ДДИ тоже один на область, там живет 246 детей, и совершенно ясно, что так хорошо, как здесь, Саше там не будет. Привязанные к Саше воспитатели говорят, что переезд может ему очень навредить.

А я скоро уеду во Владимир, к маме,- доверительно сообщает мне Леша, сосед Саши по комнате.- Я буду ходить в школу, у меня будут друзья.

Леша показывает свои игрушки, улыбается, заглядывает в глаза. Потом мне расскажут, что мама Леши сидит в тюрьме, что мальчика недавно взяли в приемную семью, но через несколько месяцев отдали назад в детский дом. И он теперь пытается всем доказать, что его все равно заберут в семью, что он не плохой, и его можно любить.

Возвраты детей из приемных семей - проблема, решения которой пока не нашли.

"Если от нас "родительские" дети уйдут, нам и ставки сразу сократят. И никакой реабилитации не будет не только с домашними, но и с нашими, сиротами"

Из детских сиротских учреждений Владимирской области в семьи в 2013 году ушло 93 ребенка. Тут развита такая форма семейного устройства, как приемная семья. Чиновники считают, что не последнюю роль в этом играют деньги: приемные родители получают зарплату 12 тыс. рублей в месяц на ребенка, тогда как средняя зарплата в области (за исключением Владимира) - 7-8 тыс. рублей. Тем не менее в прошлом году из приемных семей в детские дома области были возвращены 44 ребенка, из них только двое по решению органов опеки, остальные - по решению приемных родителей. Чиновники говорят, что часто люди пытаются решить свои финансовые проблемы за счет приемных детей, а когда со всем разбираются, отказываются от них. По мнению уполномоченного по правам ребенка Владимирской области Геннадия Прохорычева, главная причина возвратов - неготовность приемных родителей к жизни с ребенком. "Люди сразу думают, что это так здорово - и ребенка растить, и оплату за это получать,- говорит он.- А потом ребенок подрастает, родителям становится труднее, и они его сдают обратно. Главная причина возвратов - подростковый возраст. Но ребенок - это не вещь, и возврат - большая травма для него. Поэтому мы в области, в отличие от остальной страны, не закрыли патронатные семьи, и считаем, что профессиональные семьи надо развивать. Там, где приемная семья решит ребенка сдать, потому что устала и не справляется, профессиональная семья никогда это не сделает".

Помочь Алене, Вале, Саше и Леше и другим обитателям Суздальского детского дома сегодня можно только одним способом - разрешив им до совершеннолетия оставаться в этом учреждении, к которому они привыкли. Этот маленький и уютный детский дом мало чем отличается от профессиональной семьи. Нужны совсем небольшие изменения, чтобы детям здесь стало максимально комфортно. Если бы дети могли здесь жить, отсюда ходить в обычную общеобразовательную (а Саша - в коррекционную) школу и сюда же возвращаться после учебы, это учреждение стало бы для них настоящим домом. Или почти домом.

"Ребенок радуется любой маме, даже пьяной"

В прошлом году в Суздальский детский дом поступили 18 детей. Примерно половина из них - родительские. У многих ЗПР, поражение центральной нервной системы, умственная отсталость, синдром Дауна.

Почему у нас так много "родительских" детей? А куда их девать? - врач Суздальского детского дома жестко расставляет акценты.- В деревнях в пятом-седьмом поколении деградация, алкоголизм, умственная отсталость. В семьях этим детям помочь невозможно. Им помочь можно только в детском доме - здесь реабилитация, занятия с педагогами и психологами, уход, питание.

Эти слова звучат как приговор.

Жесткой кажется и фраза директора Владимирского специализированного дома ребенка Ларисы Горячевой: "Я не знаю, что лучше - здоровый ребенок в детском доме или больной ребенок в семье". "Через наш дом ребенка уже второе поколение проходит: приходит к ребенку бабушка пьяная, а мы же помним, что и дочь ее у нас воспитывалась, а теперь и внук ее здесь",- объясняет она.

Из 93 воспитанников этого дома ребенка 43 "родительские". Это значит, что родители 43 детей не лишены прав, а сами сдали детей в казенное учреждение, часто это происходит не из-за алкогольной зависимости, а из-за тяжелых условий жизни.

Ну вот вам пример: семья глухонемых, живут в деревне, работают на земле,- рассказывает Горячева,- ребенок у них обычный, говорящий, здоровый, но они не могут дать ему необходимую реабилитацию, не могут им заниматься. Что им делать? Они и сами понимают, что ребенку будет лучше в учреждении.

В этом доме ребенка с удивлением встречают предложения налаживать контакты с родителями и стараться возвращать детей в семьи: "Вы эти семьи видели? Мы и сами противники того, чтобы "родительские" дети здесь находились. В войну такого не было - чтобы дети при живых родителях в детдомах жили. Мы этот вопрос уже поднимали: почему государство тратит на содержание ребенка здесь 600 тыс. рублей в год, а родитель не платит ни за детский сад, ни за одежду? Это все развращает семью. А сколько у нас случаев, когда мамы уезжают в Москву на заработки, а ребенка навещают изредка. Приедет раз в три месяца, сидит, по телефону разговаривает, а ребенок у нее в ногах играет. И ребенок этим общением тяготится, и сама мама".

Что же, лучше будет, если она совсем приезжать не будет?

Так она чаще всего и перестает приезжать. А для ребенка травма, он-то ее видел, помнит. Ребенок радуется любой маме, даже пьяной. Только маме-то он не нужен.

Если внимательно вслушаться в то, о чем говорят работники дома ребенка, понимаешь, что они действительно верят в то, что "такие мамы" детям не нужны. И что в детском доме ребенку лучше, чем с "такой мамой". Но специалисты в области семейного устройства давно говорят, что маму невозможно заменить никем, и плохую маму нельзя заменить хорошим детдомом.

Неоднозначное отношение в доме ребенка и к семейному устройству: государственную установку на сокращение сирот здесь считают искусственной и преждевременной: "У нас недавно женщина забрала в приемную семью троих детей, так она сразу сказала: "Я их к маме отвезу в деревню, у меня три кредита, мне работать надо". Ну и какая там привязанность будет? И где гарантия, что она их не вернет через год-другой? Просто раздать детей, потому что такова новая политика, это еще не решение проблемы".

По мнению Геннадия Прохорычева, установка на сокращение сирот "правильная и необходимая", но, чтобы ее грамотно реализовать, нужно подготовить всех работников сиротской системы к преобразованиям: "Власть сверху приняла важное решение, что сирот быть не должно, а подготовку специалистов никто не ведет - во многих учреждениях области люди работают по старинке. Они, конечно, стараются, но им не хватает новых знаний, новых методик, понимания нового подхода, который декларируется сверху. Нужны курсы переподготовки, мастер-классы, обучение специалистов".

Другими словами, чтобы система настроилась на сокращение сирот, рядовой работник детского дома должен искренне поверить в то, что любой близкий взрослый для ребенка лучше, чем никакого, и любая семья лучше, чем детский дом. Но это только одна сторона проблемы.

Вы знаете, сколько всего мы тут за годы работы повидали? - разводит руками главный врач Владимирского дома ребенка.- Иногда отчаяние накрывает: мы столько вкладывали в ребенка, а мама пришла и с разрешения органов опеки его забрала. А через два месяца ребенок снова попадает в приют - голодный, холодный, подавленный.

А работать с мамой не пробовали?

Кто будет с ней работать?

Вот вы, например. Если "родительские" дети отсюда уйдут, у вас освободится место и силы. Вы могли бы заниматься реабилитацией домашних детей, работой с семьями.

Мы-то не против. Только если от нас "родительские" дети уйдут, нам и ставки сразу сократят. И никакой реабилитации не будет не только с домашними, но и с нашими, сиротами.

Главный врач другого дома ребенка, в Александрове, Галина Федоровская соглашается с тем, что кровных мам надо поддерживать - хотя бы просто помогая им сохранить контакт с детьми. Она считает, что мамам надо звонить, ходить к ним домой, напоминать о том, что у них есть дети, которым без них плохо. Это большая и важная работа.

Но из каких ресурсов? Где взять на это специалистов? - недоумевает она. - Нам даже в больницу ребенка трудно сопроводить - по закону мы обязаны предоставить ребенку сопровождение, но у нас не хватает людей, и не каждый готов лечь в больницу на несколько недель, а иногда и месяцев.

"Конечно, массового выхода отсюда нет, но, если одному из пятидесяти мы можем помочь и вывести его в жизнь, это уже хорошо"

В Александровском коррекционном доме ребенка 56 детей, из них 19 - "родительские". В прошлом году 18 детей ушли в приемные семьи. Этот дом ребенка уже давно мог бы работать по новой, семейной, модели (см. материал "Все ближе к дому" во "Власти" от 8 апреля 2013 года.- "Власть"), на которую с 2015 года рекомендовано переводить такие учреждения. И помощь мамам, попавшим в трудную ситуацию, он мог бы оказывать.

Вопрос, который поднимают все работники детских сиротских учреждений, касается денег: пока сиротские учреждения работают по принципу подушевого финансирования и государственного задания, реформирование системы невозможно. Изменить этот подход должны не внизу, а там, где принимаются решения.

"Они считают это место своим домом"

Детский дом-интернат для умственно отсталых детей в Кольчугино - предпоследняя станция для воспитанников сиротской системы. Если ребенок родился с глубокой патологией развития, если от него отказались родители и если он не нашел семью, он наверняка попадет сюда - в этот маленький город с расчищенными от снега дорожками, собственным катком и снежной горкой, спрятанный от мира высоким забором.

Здесь живут дети с глубокой умственной отсталостью. 90% уходят отсюда в психоневрологический интернат (ПНИ), где и живут до старости. В интернате 248 воспитанников, из них 125 - несовершеннолетние, остальные - взрослые. Отделение инвалидов молодого возраста открылось в 2005 году, и это здесь считают большим успехом.

Раньше отсюда уходили в 18 лет,- рассказывает директор Елена Семенова.- Очень мы их жалели, они еще совсем маленькие, не приспособленные к новой жизни в ПНИ. Потом открыли вот это отделение, и нам разрешили оставлять здесь наших воспитанников до 36 лет. Они считают это место своим домом. Бывали случаи, выходили отсюда замуж. Потом приезжали в гости. И сейчас приезжают.

18 обитателей интерната учатся в политехническом колледже, 88 человек уже получили специальности швей, маляров, слесарей. Они живут здесь и ездят на работу. Но большинство воспитанников не выходят за пределы интерната: они здесь живут, учатся, гуляют, работают.

"Входите, добро пожаловать!" - жизнерадостный 25-летний Сережа приглашает в свою комнату, рассчитанную на двух взрослых. Сережа остался жить в интернате, в отделении молодых инвалидов. Он убирает территорию, моет полы в отделении, все это без оплаты труда, в рамках трудотерапии. Интернат не может платить Сереже зарплату, потому что на это нет денег.

Дома и родных у Сережи нет, дееспособности он лишен. Читать и писать он не умеет. Сережа любит рисовать, говорят, у него есть художественный вкус и талант. Он вполне мог бы жить в отдельной квартире под присмотром социальных работников. Во всем мире это называется сопровождаемым проживанием. Но вместо этого уже через десять лет Сереже придется переехать в ПНИ. Во Владимирской области общественные организации уже много лет развивают институт сопровождаемого проживания для молодых инвалидов, но пока он касается только семейных детей.

Кроме создания отделения молодых инвалидов в Кольчугинском интернате сделали еще одно важное дело - открыли отдел по работе с семьями, тот самый, которого не хватает в домах ребенка и в детских домах. Благодаря этой работе 17 воспитанников интерната вернулись в семьи. В отличие от многих других учреждений такого типа, в Кольчугино понимают, что для ребенка связь с семьей, пусть "плохой" и ненадежной,- шанс выкарабкаться, а иногда даже выжить.

13-летняя Даша, с гидроцефалией и ДЦП, все время лежит в кровати. Два года назад к ней стали приходить родители. "Это было непросто, мы долго вели переговоры, с ними работал психолог,- рассказывает Елена Семенова.- Они, конечно, боялись сюда приходить. Мама сказала: "Я молодая была, испугалась, поэтому от ребенка отказалась". Я ей отвечаю: "Я вас не осуждаю, я понимаю, но вы можете своей дочери сейчас помочь". Тут очень важно - не осуждать их. И они стали приходить". С тех пор, как родители пришли к Даше в первый раз, ее жизнь стала другой. Раньше она никак не проявляла свою индивидуальность, а теперь изменилась эмоционально-волевая сфера, у Даши проявился интерес к окружающему, она научилась созерцать. Случай Даши - тяжелый, она никогда не будет ходить, сидеть, разговаривать. Но в Кольчугино много детей, которые могли бы все это делать, если бы родители стали с ними общаться. Сейчас в интернате 47 "родительских" детей, к 20 из них родители приходят регулярно. Это очень высокий показатель для таких учреждений. "Те, к которым родители ходят, заметно отличаются от остальных", - говорит Семенова.

Здесь неплохой курс реабилитации: дети с ДЦП, которые поступают сюда лежачими, иногда начинают ходить. Десятилетний Владик, которого мы встречаем в коридоре у кабинета гидромассажа, еще год назад не умел ходить. Владик тоже "родительский", но его родители не приходят. "Конечно, массового выхода отсюда нет, ведь это учреждение для детей с серьезными нарушениями развития,- говорит Елена Семенова,- но, если одному из пятидесяти мы можем помочь и вывести его в жизнь, это уже хорошо. И, если для остальных мы повысим качество жизни, пусть и в системе, это тоже неплохо".

В фойе на тренажере Гросса специалисты занимаются с не умеющими ходить детьми. В сенсорной комнате педагог рассказывает сказку двум девочкам с глубокой умственной отсталостью. Кажется, что система работает, даже помогает.

Но в столовой столы стоят слишком близко, это значит, что "колясочники" едят не здесь, а в своих спальнях. В спальнях слишком много кроватей и мало места. У детей нет индивидуальных тумбочек с личными вещами, нет личных игрушек. Группы, в которых проходят дневные занятия, почему-то разделены по гендерному признаку, что, по мнению директора Центра лечебной педагогики Анны Битовой, мешает развитию детей: "Спальни должны быть раздельными, но играть и учиться они должны вместе".

И еще это очень большое учреждение. Здесь, при всем старании воспитателей, нет домашнего уюта. "Мы понимаем, что надо разукрупнять,- говорит Семенова,- но как? Куда переводить детей? Они ведь уже привыкли тут, это для них будет большой трагедией".

В приемные семьи детей отсюда не берут. На втором этаже в отделении "Милосердие" в группе "Реабилитация" живет восьмилетняя Оксана с синдромом Дауна. Это единственный ребенок, которого хотели забрать в приемную семью в Америку. Американка Джоди Джонсон не успела удочерить Оксану до принятия закона Димы Яковлева (историю Джоди и Оксаны см. в материале "Закрытие Америки" во "Власти" от 27 января 2014 года). Оксана возвращается с прогулки, самостоятельно раздевается, садится в кресло, улыбается. Она не разговаривает, хотя для этого нет никаких причин - дети с синдромом Дауна могут говорить, учиться и общаться с обычными детьми. Но Оксана живет не с обычными детьми, а в отделении для детей с тяжелыми органическими поражениями. Она могла бы отсюда ходить в обычную школу, но она занимается с педагогами в интернате. Из этого интерната 24 ребенка ездят в коррекционную школу (у интерната есть свой автобус), но Оксана пока не может рассчитывать даже на это - за восемь лет жизни в сиротской системе она многое упустила. Сегодня у нее меньше шансов на самостоятельную жизнь, которую она могла бы вести, если бы выросла в семье. Но ей еще можно помочь. Для этого Оксану необходимо перевести из отделения "Милосердие", ей надо ходить в школу, общаться с обычными детьми, и ей нужно больше индивидуального внимания.

"А что делать? Смотреть, как ребенок голодает?"

Откуда берутся сироты? Да они всегда были,- специалист органов опеки и попечительства Владимира Ольга Сергиенко объясняет, что в прошлом году в городе 79 родителей были лишены прав, а 22 человека в них временно ограничены - в основном это люди, страдающие алкоголизмом и наркоманией.- Если в доме нет еды, а такие семьи тоже есть, мы убеждаем мать в том, что ребенку лучше пожить год в детском доме, пока она встанет на ноги. Это такая поддержка для нее от государства. А что делать? Смотреть, как ребенок голодает? Но это, конечно, ее личное решение, заставить ее никто не может. И она, конечно, обязана к ребенку ходить. Дом ребенка наблюдает, сколько раз мама приходила, а если она исчезает, сообщают нам. Мы подключаемся, мы и решаем вопрос об ограничении или лишении прав.

Мнение, что "плохие" родители будут всегда, а значит, и дети в сиротские учреждения всегда будут поступать, звучит часто, на всех уровнях системы. "Надо перестать ждать, что родители станут совершенными людьми,- считает уполномоченный по правам ребенка Владимирской области Геннадий Прохорычев.- И стараться помогать родителям и ребенку".

Виктория Егорова, специалист отдела защиты детства при департаменте образования Владимирской области, рассказывает, что руководители детских сиротских учреждений часто неохотно идут на поддержание контактов с родителями детей из-за их асоциального образа жизни: "Детский дом отдал ребенка в семью на выходные, ребенок вымыт, одет, обут, а возвращается через два дня, грязный, в чужой изношенной одежде, с чесоткой и вшами. Конечно, директор стоит перед выбором - отпустить ли ребенка в следующий раз на побывку в семью. Это очень сложный выбор. Такие семьи нуждаются в постоянном сопровождении".

Семейное устройство во Владимирской области на довольно высоком уровне: 88% детей из сиротских учреждений уходят в семьи. Но на количестве детей в таких учреждениях это не сильно отражается, потому что не ведется работа с причиной сиротства. "Дети все равно поступают в сиротские учреждения, и это при том, что сейчас гораздо сложнее лишить кого-то родительских прав и забрать ребенка из семьи, чем это было раньше,- говорит Геннадий Прохорычев.- Но нет службы поддержки семей, попавших в сложную жизненную ситуацию. Нет бюджета в местных органах власти на помощь таким семьям. Нет специалистов соцзащиты, которые могли бы приезжать в такие семьи, оказывать родителям и детям психологическую помощь, обучать их, помогать выжить. А пока нет сопровождения семей и действенной государственной поддержки семьи, мы не решим проблему поступления детей в детские дома".

Во Владимирской области, по словам Прохорычева, есть неплохой кризисный центр для женщин, попавших в сложную жизненную ситуацию, но пребывание детей в нем не предусмотрено. Это значит, что мать, оставшись одна и без работы, должна сдать ребенка в одно учреждение, а сама пойти в другое. Такой разрыв связи между матерью и ребенком способствует сиротству. "Если бы на базе любого детского учреждения работал центр помощи матери и ребенку, это бы серьезно изменило ситуацию",- говорит уполномоченный по правам ребенка.

Нехватка денег в семьях и отсутствие "детской" инфраструктуры в сельской местности и маленьких городах - две главные причины пополнения сиротских учреждений.

Почему в приемную семью деньги даются, а в кровную многодетную - нет? - спрашивает Прохорычев.- Если у семьи нет денег, ей сразу советуют: сдайте детей в приют на время, решите свои проблемы. Уже шутка родилась: "Надо ремонт в квартире сделать, давай детей на годик в детдом сдадим". Мы постоянно получаем такие сигналы: семья в нищете, ей предлагают сдать детей в детдом, семья колеблется. Мы звоним в муниципалитет, спрашиваем: "Почему не помогаете семье, у нее такое тяжелое положение?" А нам отвечают: "Денег нет, помочь не можем" или "В бюджете такой статьи расходов нет".

Виктория Егорова говорит, что забирать детей из семей из-за бедности действительно перестали, но бедные семьи можно просто уговорить сдать детей в детдом на время. А потом это "на время" часто превращается в "навсегда".

В Собинском районе живет семья, пятеро детей, отец - скотник, получает 8 тыс. рублей в месяц. Мать не работает, с детьми сидит. Получает на младшего пособие 4 тыс. рублей, а на остальных - копейки. Живут тяжело. Родители непьющие, но в доме неопрятно,- рассказывает она.- Один ребенок сильно отстает в развитии, это у нас во многих деревнях большая проблема. Приезжает к ним представитель органов опеки, советует: "У вас печка, даже отопления нет. За свет платить нечем. Отдайте детей в детдом, они хоть в нормальных условиях поживут". Но вы же понимаете, у нас в стране многие деревни так живут, без центрального отопления, и за свет не все могут заплатить, но это же не выход - всех детей из таких семей размещать в детдомах.

"Дайте 15 тыс. рублей маме ребенка, и она сто раз подумает, прежде чем отдать его в интернат"

Во многих деревнях нет самых простых детских садов, и чтобы ребенок получил какую-то психолого-педагогическую помощь, его нужно возить за десятки километров, в соседнюю деревню покрупнее. В семьях нет транспорта, у муниципалитетов на такие цели его тоже нет. По словам Егоровой, транспортный вопрос - очень больной, но самый простой в разрешении: "Дети должны ходить в сад, там образование, социализация. И мать работать смогла бы. Главы местных администраций говорят: "У нас нет автобуса". Ну надо найти автобус, это же дешевле будет, чем если потом государство будет содержать детей в учреждении и квартиры им покупать".

Об экономической целесообразности поддержки кровных семей говорит и Геннадий Прохорычев: "Содержание ребенка в детском доме обходится государству в 450-500 тыс. рублей в год, в доме ребенка - более 600 тыс. рублей в год. Интернат в Кольчугино тратит в год 90 млн рублей, то есть в среднем примерно 30 тыс. рублей в месяц на ребенка. Дайте 15 тыс. рублей маме этого ребенка, и она сто раз подумает, прежде чем отдать его в интернат. А если дать ребенку возможность, живя дома, получать образование и психолого-педагогическую помощь, хоть на базе тех же детских домов, то и сирот у нас станет меньше. Но, пока система работает так, что детский дом считается лучшим местом для ребенка, чем семья, серьезных изменений не будет".

Ольга Алленова

ВВЕДЕНИЕ

Проблема инвалидности является актуальной проблемой, что аргументируется убедительными данными международной статистики, согласно которой число инвалидов во всех странах велико и четко прослеживается тенденция к его увеличению.

В наше время в России стоит острый вопрос, связанный с проблемами детей-инвалидов в современном социальном обществе. Проблема детей-инвалидов касается почти всех сторон нашего общества: от законодательных актов и социальных организаций, которые призваны оказывать помощь этим детям, до атмосферы, в которой живут их семьи. Число детей-инвалидов с каждым годом становится все выше и выше. Этому способствует множество факторов: невысокий уровень медицины в России, нехватка финансирования, плохая экология, высокий уровень заболеваемости родителей (особенно матерей), рост травматизма, детская заболеваемость, и т.д. К детям инвалидам относятся дети, которые значительно ограничены в жизнедеятельности, социально дезадаптированы вследствие нарушения роста и развития, способностей к самообслуживанию, передвижению, ориентации, контролю за своим поведением, обучению,трудовой деятельности и т.д.

В нашей стране официально инвалидами считаются свыше восьми миллионов человек. И каждый год эта цифра увеличивается, лишь семь процентов детей рождается здоровыми.

В последнее время часто заходит речь о переходе к более гибкой терминологии по отношению к детям инвалидам. По отношению к ребенку огромное значение играет тот факт как к нему обращаются, гораздо гуманнее было бы говорить не «умственно отсталый», а «ребенок с неспособностями», не «слепой», а ребенок с ослабленным зрением.

Проблема социальной адаптации детей инвалидов очень актуальна сейчас. Если в 1990 году на учете в органах социальной защиты состояло сто пятьдесят одна тысяча таких детей, сегодня же детей-инвалидов насчитывается около шестисот тысяч, две трети из которых – особые дети, имеющие психические и психоневрологические нарушения (детский церебральный паралич, аутизм, синдром Дауна, и другие). Ежегодно в России рождается пятьдесят тысяч инвалидов с детства. Тяжело быть инвалидом в возрасте 20 лет и выше, а еще тяжелее быть им с самого рождения, ведь в детские годы ребенок постигает и учится очень многому, а инвалидность становится огромным барьером к преодолению нового.

Для детей-инвалидов создаются реабилитационные центры, в которых им и их семьям оказывается медицинская, социальная, психологическая помощь, но их не хватает на всех и это очень серьезная проблема. Так же остро стоит проблема образования. Многие школы, детские сады, колледжи и вузы просто не могут принять детей-инвалидов потому что в них или нет совсем или катастрофически не хватает ни специального оборудования, ни специально обученных людей. Детям-инвалидам необходима помощь и понимание не только родителей, но и общества в целом, только так они смогут понять что они действительно нужны, что их действительно любят и понимают.

Чем раньше ребенок-инвалид получает помощь, тем больше шансов, что он будет ходить в обычный детский сад, обучаться в обычной школе. В идеале коррекционная помощь должна начинаться практически сразу после рождения, как только могут быть выявлены соответствующие проблемы.

Дети-инвалиды- часть человеческого потенциала мира и России. Четверть нобелевских лауреатов - люди с ограниченными возможностями здоровья. Инвалидами были слепой Гомер и глухой Бетховен, Ярослав Мудрый и Франклин Рузвельт. Люди с ограниченными возможностями могут все или почти все. Им просто нужно помочь, и желательно вовремя…

Данная курсовая работа посвящена изучению проблем детей инвалидов и возможному поиску их решений.

Объектом моей курсовой работы является социальная ситуация детей-инвалидов.

Предметом моей курсовой работы являются ключевые моменты социальной адаптации детей-инвалидов в России.

Цель данной курсовой работы исследовать теоретические и практико-ориентированные источники по проблемам адаптации детей-инвалидов в современном обществе.

Цель конкретизируется в следующих задачах:

Изучить научную литературу по теме курсовой работы;

Изучить правовые источники по теме курсовой работы;

Выполнить теоретическое исследование проблем детей-инвалидов на основе изученной литературы;

Сделать обобщения и выводы;

Изложить результаты исследования в традиционной форме курсовой работы.

Глава 1. Дети-инвалиды как объект социальной деятельности

Социальный портрет детей-инвалидов

Детей, о которых будет говориться в моей работе, называют детьми-инвалидами. Эти дети особенные, не такие как все. У них все по другому и развитие и восприятие мира и поведение. Таких детей очень часто не воспринимает наше общество, их пытаются «оттолкнуть», обидеть, их просто не замечают. Но я неравнодушна к этой проблеме и попытаюсь выяснить, что же включает в себя понятия «инвалид», «инвалидность».

Согласно Декларации о правах инвалидов (ООН, 1975 год) «инвалид» означает любое лицо, которое не может самостоятельно обеспечить полностью или частично потребности нормальной личной и/или социальной жизни в силу недостатка, будь то врожденного или приобретенного, его или ее физических или умственных возможностей.

В законе «О социальной защите инвалидов» сказано, что инвалид – это лицо, которое имеет нарушение здоровья со стойким расстройством функций организма, обусловленное заболеваниями, последствиями травм или дефектами, приводящие к ограничению.

В нашей же стране для выявления «инвалидности» используется клинический показатель– устойчивое нарушение функций организма в связи с таким социальным показателем, как степень участия в трудовой деятельности (нарушение трудоспособности). В России существует Медико-педагогическая комиссия, в нее входят социальные педагоги,врачи, психологи и другие специалисты. Эта комиссия определяет инвалидность ребенка в зависимости от степени нарушения функций, а в зависимости от степени нарушения функций определяют степень нарушения здоровья.

Выделяют четыре степени:

1 степень утраты здоровья определяется при легком или умеренном нарушений функций ребенка;

2 степень утраты здоровья устанавливается при наличии выраженных нарушений функций органов и систем, которые несмотря на проведенное лечение, ограничивают возможности социальной адаптации ребенка (соответствует 3 группе инвалидности у взрослых);

3 степень утраты здоровья соответствует второй группе инвалидности у взрослого;

4 степень утраты здоровья определяется при резко выраженных нарушениях функций органов и систем, приводящих к социальной дезадаптации ребенка при условии необратимого характера поражения и неэффективности лечебных и реабилитационных мероприятий (соответствует первой группе инвалидности у взрослого).

Основные группы заболеваний ребенка-инвалида:

1. Нервно-психические заболевания;

2. заболевания внутренних органов;

3. поражения и заболевания глаз, сопровождающиеся стойким снижением остроты зрения до 0,08 в лучшем видящим глазу до 15 от точки фиксации во всех направлениях;

4. онкологические заболевания, к которым относятся злокачественные опухоли второй и третьей стадии опухолевого процесса после комбинированного или комплексного лечения, включающего радикальную операцию; неподдающиеся лечению злокачественные заболевания новообразования глаза, печени и других органов;

5. поражение и заболевания органов слуха;

6. хирургические заболевания и анатомические дефекты и деформации;

7. эндокринные заболевания.

По этому внушительному списку можно догадаться,что очень многие заболевания вызывают инвалидность. Эти болезни оставляют «огромный след» в поведении ребенка, в его восприятии, в отношениях с окружающими и родителями, в ощущениях, создают определенные барьеры для ребенка и его семьи.

Специалисты, работающие с инвалидами, выделили следующие основные проблемы (барьеры, с которыми сталкивается семья с ребенком-инвалидом и сам ребенок в нашей стране):

Социальная, территориальная и экономическая зависимость инвалида от родителей и опекунов;

При рождении ребенка с особенностями психофизиологического развития семья либо распадается, либо усилено опекает ребенка, не давая ему развиваться;

Выделяется слабая профессиональная подготовка таких детей;

Трудности при передвижении по городу (не предусмотрены условия для передвижения в архитектурных сооружениях, транспорте и т.п.­), что приводит к изоляции инвалида;

Отсутствие достаточного правового обеспечения (несовершенство законодательной базы в отношении детей с ограниченными возможностями);

Сформированность негативного общественного мнения по отношению к инвалидам (существование стереотипа «инвалид – бесполезный» и т.п.­);

Отсутствие информационного центра и сети комплексных центров социально-психологической реабилитации, а так же слабость государственной политики.

Итак, инвалидность – это ограничения в возможностях, обусловленные физическими, психологическими, сенсорными отклонениями. В следствии этого возникают социальные, законодательные и иные барьеры, которые не позволяют человеку имеющему инвалидность, быть интегрированным в общество и принимать участие в жизни семьи или общества на таких же основаниях, как и другие члены общества. Общество обязано адаптировать существующие в нем стандарты к особым нуждам людей, имеющих инвалидность, для того чтобы они могли жить независимой жизнью.

1.2 «Ярлык» ребенка-инвалида.

В нашем обществе существовала и существует установка на изъятие ребенка-инвалида из семьи и социума, и помещения его в изоляцию, в интернат. И родители ребенка с явной патологией уже в роддоме подвергаются уговорам отказаться от ребенка. Работает старая система изъятия инвалидов из общества.

Что такое семья?

Каждый из нас по-своему понимает, что такое семья. Но, как это понятие представляет наука, знают не многие. Оказалось, не так уж и просто словами описать термин «семья». За всю человеческую историю самые именитые ученые и мыслители выдвигали свои гипотезы относительно «семьи». Хотя никто не может утверждать, что именно это, а ни какое другое объяснение есть самое верное и не оспоримое. Теперь обратимся к современному представлению о семье. Сегодня под термином «семья» понимается группа разнополых и разновозрастных людей, объединенная кровным родством или брачными узами, также связанная моральной ответственностью, общим бытом и взаимопомощью. Разность полов в семье предполагает половую потребность, которая проявляется в форме нравственно-психических отношений. Кроме этого семья выполняет воспитательно-педагогическую роль, удовлетворяет потребности в самосохранении, то есть детопроизводстве, а также в самоутверждении, или точнее самоуважении. И это должно касаться не только семей, где растут здоровые дети, но особенно семей воспитывающих ребенка инвалида .

Семья это важное первичное социальное звено в жизни каждого человека. Семья становится базовой социальной группой, благодаря которой человека спокойно (если нет индивидуальных семейных проблем) выходит в жизнь. Именно семья объясняет, обучает, человека с общепринятыми правилами жизни в обществе. Именно от того, как семья воспитала ребенка, и будет зависеть его будущее поведение. В семье у каждого его члена есть свой статус и своя роль, которые определяются как общепринятыми правилами, так и межличностными отношениями. Как не прискорбно, но далеко не всегда семья оказывает положительное влияние на ребенка. Возможно, это прозвучит несколько абсурдно, но семья может оказать два абсолютно разно полярных эффекта. Например, положительное семейное влияние заключается в особом и неповторимом отношении членов семьи к ребенку. Никто, кроме них не может, и не будет любить его так, как это делает его семья. Но если посмотреть с другой стороны, то ни одна инстанция в мире не может принести столько вреда малышу, как это может сделать его семья.

Семейное воспитание

Воспитание в семье должно включать в себя множество направлений. Помимо социализации, семья должна развивать все стороны личности ребенка. По отношению к малышу в семье должно царить гуманное и милосердное отношение. Ребенок по возможному максимуму должен принимать участие в жизни семьи. В семейных отношениях также очень важны доверительные и открытые отношения с детьми, которые будут помогать добиваться успеха в воспитательном процессе. Немаловажен оптимизм и позитивный настрой всех членов семьи.
Взрослые никогда не должны требовать от ребенка слишком многого, особенно того, что ему в данный момент не по силам, так как ребенок, не сумевший выполнить поставленную перед ним задачу, может либо закомплексовать, либо опустить руки, почувствовав себя «неумехой» и т.д. Родители всегда должны быть готовы помочь и выслушать своего малыша. Это крайне необходимо, для того чтобы он ощутил свою значимость и мог гармонично развиваться.

Проблемы, с которыми сталкивается

Хоть и говорят, что деньги не главное, но, к сожалению, без них никуда. Именно с проблемой нехватки финансовых средств, в большинстве случаев, и сталкиваются семьи, в которых растут дети с особенностями развития. Этот фактор тянет за собой еще один – ограничение нормальной жизнедеятельности и ребенка-инвалида и его семьи. Плохо организованное жизнеобеспечение особенных детей становится также и причиной плохой самореализации его родителей. Из-за того, что дети-инвалиды и их семьи в нашей стране не получают должного внимания, их жизнь зачастую становится серой и однообразной, а экономические всплески и падения на уровне государства достаточно сильно отражаются на их финансовом, а также психологическом положении и состоянии .

Каждая семья, подспудно или нет, живет с чувством вины или мыслью о несправедливости по отношению к своему больному ребенку. Люди с сильными и здоровыми моральными и духовными принципами не бросают своих особенных детей и берут все заботы на себя. Но среди них немало и тех, кто оставляет своих и без того страдающих детей. У каждого из них личные причины, но ни одна из них не может оправдать такой поступок.

Способы приспособления к ситуации

Попав в данную ситуацию и ребенок, и его родители начинают приспосабливаться. Каждый делает это в силу своих психологических возможностей. У кого-то находятся силы для принятия ситуации и улучшения ее, а кто-то начинает вести себя в не свойственной ему манере.

И опять-таки, по итогам многочисленных исследований, главную и ведущую роль в адаптации ребенка играет его семья.

Существует такое понятие как «три уровня вовлечения». В первый уровень практически всегда вовлекается только одна мать. Именно ей ребенок доверяет больше всех, именно она беспокоится о ребенке как никто другой. Именно мама является связующим звеном между своим особенным ребенком и внешним миром, особенно если ее чадо склонно к аутичности или агрессии по отношению к окружающим. Фактически ее одну волнует вопрос о том, по какой причине появилась патология и как себя вести в данной ситуации. Именно мама живет с непрерывными мыслями о том, как и что ей нужно делать в следующий момент, дабы улучшить жизнь своему ребенку. Она и никто другой ощущает все, что происходит с ребенком. Даже малейшие, перепады в течении болезни. В общем, мама – это центр вселенной ребенка-инвалида.

На втором уровне находятся остальные члены семьи. Так семья воспитывающая ребенка инвалида разделяется на несколько частей. Их роль не настолько значимая как роль мамы. Как правило, роль второго плана достается отцу. Он же, в отличие от мамы, находится в активном рабочем статусе, но очень боится, что семейная ситуация когда-нибудь заставит его отложить свои амбиции и дела и прийти на помощь жене, ежедневно занимающейся ребенком-инвалидом. Это приводит к тому, что отец начинает сторониться ребенка, раздражаться на то, что супруга обделяет его вниманием, и все чаще и чаще уединяться, для того чтобы отдохнуть и скрыться от чувства вины перед ней. Далее наступает понижение настроения и нарастает беспокойство. Мама полностью самоотрекается и полностью концентрируется на ребенке, что вызывает чувство дискомфорта у отца. Если до момента рождения ребенка-инвалида отношения в семье были не самыми крепкими, то вероятнее всего, что этот брак в скором времени распадется.
Но если брак был основан на общем уважении, доверии и взаимопомощи, то любая проблема сможет разрешиться и даже в самой сложной ситуации борьба им будет под силу. И что тут говорить, и ребенок будет это видеть и чувствовать.

Третий уровень можно еще назвать наружным. В третьем уровне фигурируют близкие люди и дальние родственники. Они естественно периодически интересуются здоровьем и состоянием малыша, но никакого физического и психологического участия в уходе за ним не принимают. И если их спросить «Почему?», то, как не странно, у каждого из них найдется объяснение, и, по их мнению, очень серьезное. Для участников третьего уровня свойственно давать советы и рассуждать на тему «Кто виноват в происходящем?». При этом большинство из них считает, что причина болезни ребенка в главном опекуне и членах его семьи. Такие высказывания часто подрывают положение семьи, давая ей почувствовать себя еще более беспомощной и виноватой.

После рождения ребенка-инвалида

Для каждой семьи рождение ребенка с особенностями развития является шоком. В результате женщины берут весь удар на себя, чувствуя вину. А мужчины наоборот отстраняются, не желая взваливать на себя эту ношу и подсознательно не принимая тот факт, что это их семя воспроизвело на свет такого необычного ребенка. В результате мужчина бросает свою семью, а женщина начинает зацикливаться на ребенке. Ее личная жизнь сводится к нулю, отчего развиваются нервно-психические расстройства.

Пытаясь совместить уход и работу, мамы начинают заниматься не тем, чем им бы хотелось, а тем, что удобно и подходит по графику и месту расположения.

Поведение семьи воспитывающей ребенка инвалида, как правило, можно разделить на аскетичное, при котором они ребенку уделяют крайне мало внимания, и чрезмерное, когда родители, руководствующиеся чувством вины, начинают всячески угождать своему «бедному» чаду. И редко кто из них выбирает правильную позицию и просто принимает малыша таким, какой он есть, относясь к нему с любовью, и равноправным уважением.

Социализация особенных детей проходит сложно, так как их общение, в основном, связано с матерью, семьей и медицинским персоналом. Для родителей детей-инвалидов общение с лечащим врачом становится одним из самых волнительных процессов. Основной задачей врача в данный момент становится ориентирование родителей. Он должен указать направление, в котором им следует двигаться. Разложив настоящую ситуацию по полочкам, родители немного успокаиваются и начинают более трезво смотреть на ситуацию.

Этапы осознания инвалидности ребенка

Осознание того, что родился ребенок-инвалид, принято делить на 4 этапа. На первом этапе родители находятся в растерянности и страхе. Их начинает одолевать состояние беспомощности и тревоги за судьбу ребенка. Второй этап характеризуется состоянием шока постепенно переходящим в непринятие и отрицание диагноза. Это отрицание можно приравнять и объяснить надеждой. Но во втором этапе есть и крайнее состояние, в котором родители полностью отказываются от обследований и коррекции состояния ребенка. Далее идет третий этап, этап осознания и принятия диагноза вводящий родителей в депрессию. И четвертый этап, вступая в который родители начинают адаптироваться и реально оценивать ситуацию. Но дойти да четвертой стадии удается ни всем. Случается так, что даже самые оптимистически настроенные родители в итоге не выдерживают и срываются.

Социальная жизнь семьи ребенка-инвалида

В тотальном большинстве случаев изоляция семьи, в которой растет особенный ребенок, неизбежна. Снижение общения приводит к тому, что семья перестает закаляться внешними и внутренними стрессами. Конечно, все зависит от личностных качеств, но, как показывает практика, большинство семей плохо умеют приспосабливаться к стрессу.

Особенно слабая приспособленческая реакция наблюдается в семьях, где родители выбирают форму поведения в виде гиперопеки. Первое, чем начинают заниматься такие родители, это искать и покупать лекарства и безудержно ездить по врачам. Это приводит к тому, что они забрасывают свою профессиональную деятельность и начинают все меньше и меньше общаться с родственниками и друзьями.
Итогом становится то, что называется «познание до конца», это когда из-за перенасыщенности друг другом происходит эмоциональный срыв, выражающийся в раздражительности и нетерпимости. И та агрессия, которая ранее выходила с профессиональной реализацией, начинает крутиться в семье, нарастая как снежный ком. А когда она выплескивается, на волю выходят эмоциональная апатия, усталость и психосоматические расстройства.

Ежедневно стараясь довести своего больного ребенка до положительного состояния, родители рассчитывают на динамику. Но если в этот процесс периодически внедряется застой, они впадают в депрессию и вновь становятся заложниками разочарования, неуверенности и беспомощности.

Таким образом ограничение общения родителей со внешним миром отрицательно откликается не только на самих родителях, но и на их детях.

Заключение

Роль семьи воспитывающей ребенка инвалида в его становлении просто гигантская. От того каков микроклимат в семье, какова моральная база, каков уровень психологической и педагогической культуры внутри семьи, какова жизненная позиция и отношение к ребенку родителей, в соответствии с его состоянием, и родительское участие в его развитии, будет зависеть и успех работы над ребенком. Главное равноправное, уважительное отношение к своему особенному ребенку и, конечно же, любовь не смотря ни на что.