Первая встреча лидеров антигитлеровской коалиции. Антигитлеровская коалиция

2. Русское «дело Дрейфуса» 15.04.2014, «Кашин»9 Украинская ситуация уже сейчас перевернула всю русскую политическую жизнь, а ведь конца и края ей так и не видно. Сколько будет длиться этот кризис и чем он закончится – трудно предположить. В то же время очевидно, что

Альфред Дрейфус: человек, ставший символом

Альфред Дрейфус родился 140 лет назад, 19 октября 1859 года, в Мюльхаузене (Эльзас) в семье богатого фабриканта. В 1878 году Альфред поступил в военное училище, по окончании которого учился в Ecole d"application в Фонтенебло и в чине артиллерийского лейтенанта служил в Ле-Мане и Париже. В 1889 году капитан Дрейфус непродолжительное время учился в пиротехнической школе Бурже. В 1890 году он женился на Люси Гадамар, дочери богатого коммерсанта, и в том же году поступил в Ecole superieure de guerre, где обнаружил выдающиеся способности как военный инженер и в области математики. В 1892 году Дрейфус успешно сдал выпускные экзамены. Лишь генерал Бонофон заявил, что присутствие евреев нежелательно в генеральном штабе, и дал ему, как и другому еврейскому офицеру, выпускнику школы, неудовлетворительную характеристику. Оба офицера обратились с протестом к директору школы генералу Леблену де-Дионну, который выразил сожаление в связи с позицией Бонофона, и Дрейфус был принят в генеральный штаб.

Единственный еврей в генштабе, Дрейфус держался в стороне от сослуживцев. Хорошо обеспеченный материально, широко образованный, уверенный в себе и гордый, он строго подчинялся начальству, но ни перед кем не заискивал, был чрезвычайно требователен к себе и к починенным. Начальство не любило его, но ценило в нем прекрасного специалиста, обладающего удивительной памятью и проницательностью; ему ставили в упрек лишь слабый голос и плохое французское произношение. Многие в штабе завидовали ему, предвидя его блестящую военную карьеру, некоторые не могли примириться с тем, что в генеральном штабе, убежище для умирающей аристократии, вместе с воспитанниками иезуитских школ служит сын еврея-фабриканта. С 1 октября 1894 года Дрейфус отбывал свой стаж в 390-м линейном полку в Париже.

Процесс 1894 года

24 сентября 1894 года разведывательное бюро при генеральном штабе доложило военному министру генералу Мерсье, что в выброшенных бумагах германского военного агента в Париже полковника Шварцкоппена найдено бордеро (препроводительная бумага) без числа и подписи, в котором адресат извещался о направлении ему секретных документов. Бордеро свидетельствовало о том, что шпион имел длительные сношения с Шварцкоппеном и был осведомлен о вещах, которые могли быть известны только офицеру генерального штаба. Мерсье отдал приказ начальнику генерального штаба генералу Буадефру и его помощнику генералу Гонзу во что бы то ни стало разыскать изменника. Небольшое число офицеров, служивших в штабе, казалось, значительно облегчало задачу; призрак измены стал витать над каждым из них, ужас охватил весь штаб. Подполковнику д"Абовилю удалось убедить руководство, что бордеро могло быть составлено лишь офицером, сравнительно недавно прошедшим стаж. Когда стали сравнивать почерк писавшего бордеро с почерками офицеров этой категории, подозрение пало на Дрейфуса. Всех сразу осенила мысль: шпион - Дрейфус, единственный еврей в штабе.

Воспитанные в духе клерикального антисемитизма, офицеры генерального штаба с облегчением вздохнули, узнав, что изменник не "настоящий француз" и честь штаба спасена. Один за другим они вспоминали, что Дрейфус дольше всех задерживался в бюро, отличался особым любопытством и т.д.; ему ставили в упрек даже его эльзасское происхождение. Однако "моральные доказательства" не могли служить основанием для привлечения Дрейфуса к ответственности: надо было убедиться, что бордеро написано действительно им. Состоявший при штабе любитель-графолог майор Патю де-Клям в своем заключении сообщил: "При некотором различии почерк Дрейфуса и писавшего бордеро настолько схожи, что необходима настоящая экспертиза".

“Предатель гидра-Дрейфус”. Антисемитская каррикатура, 1894 год.

Раскрытие измены было на руку министру Мерсье, который в связи с рядом неудачных военных мероприятий был крайне скомпрометирован и с тревогой ожидал приближающейся парламентской сессии; он должен был бросить своим противникам голову изменника. Мерсье распорядился энергично заняться делом Дрейфуса. Эксперт Гобер пришел к выводу, что бордеро могло быть написано и не Дрейфусом; другой эксперт, Бертильон, нашел, что, исключив предположение об очень ловкой подделке, автором бордеро можно считать именно Дрейфуса.

15 октября Дрейфус был арестован по обвинению в государственной измене. Майор Патю де-Клям, которому было поручено вести предварительное следствие, представил нейтральный доклад об одинаковой возможности как виновности, так и невиновности подсудимого. Мерсье стал колебаться, опасаясь взять на себя ответственность за арест офицера. Это могло еще более ослабить его положение, вызвать в случае оправдательного вердикта возмущение парламента и общества в целом. В конце концов министр оповестил печать о том, что произведен предварительный арест офицера, подозреваемого в выдаче не столь важных, хотя и секретных документов иностранцам.

“Богатые евреи готовятся замять дело Дрейфуса”. Антисемитская каррикатура.

Такой оборот дела был неприемлем для помощника начальника разведбюро подполковника Анри, который поддерживал дружеские отношения с майором Эстергази, подлинным шпионом-изменником, автором злополучного бордеро, сотрудничавшим с Шварцкоппеном. Для Анри оправдание Дрейфуса было равносильно началу нового следствия, способного привести к аресту Эстергази и его самого. Анри решил обезопасить себя ценой гибели невиновного человека, призвав на помощь клерикально-антисемитскую партию. 1 ноября "Libre Parole" Дрюмона первой из парижских газет возвестила о том, что арестованный еврей-изменник офицер Альфред Дрейфус сознался в своем преступлении, но богатые евреи, встречая поддержку в среде высших военных чиновников, стараются спасти своего единоверца. Дрюмон призвал Францию встать на защиту правого дела, наказать изменника-еврея. По сигналу его газеты вся клерикальная пресса завопила об интригах евреев, вставших на защиту преступника, который на протяжении многих лет занимался шпионажем и явился виновником ареста ряда французских офицеров за границей. Реакционная печать клеймила генерала Мерсье, якобы вступившего в сговор с богатыми евреями, готового замять дело Дрейфуса. С отъездом генерала Буадефра в Петербург на похороны императора Александра III преступник будет освобожден, ибо жидовствующее правительство не решится расправиться с богатым евреем.

Мерсье, не желая бороться с “общественным мнением”, отдает приказ предать Дрейфуса военному суду. Министр, понимая, что оправдание подсудимого самым печальным образом отразится на его политической карьере, продолжил свои действия на пути обмана и преступлений. В интервью с сотрудником газеты "Figaro" он высказал уверенность в виновности Дрейфуса, затем произвел давление на суд, добиваясь того, чтобы не давать защитнику Дрейфуса адвокату Деманжу говорить по существу дела, наконец, передал через Патю де-Кляма суду без ведома обвиняемого и его адвоката секретные документы, будто бы свидетельствующие о шпионской деятельности Дрейфуса и не подлежащие из-за опасности возникновения войны публикации. В результате всех этих действий военный суд 22 декабря признал Дрейфуса виновным в шпионаже и государственной измене, приговорил его к разжалованию и пожизненной ссылке в Кайенну (смертная казнь во Франции за несколько лет до этого была отменена). Враги осужденного нашли приговор слишком мягким и объяснили это интригами евреев. По парадоксальному стечению обстоятельств случилось так, что с парламентской трибуны чрезмерную снисходительность приговора клеймил Жорес, впоследствии выступивший как один из наиболее горячих сторонников пересмотра дела Дрейфуса.

Военный трибунал по делу Дрейфуса.

5 января 1895 года на Марсовом Поле состоялось разжалование Дрейфуса, которое сопровождалось его громкими заявлениями о своей невинности и последним прости "дорогой Франции", вызвавшими у многих присутствовавших сомнение в его виновности. 17 января Дрейфус был отправлен на Чертов остров, скалу длиной в две мили и шириной в полмили, единственными обитателями которой стали Дрейфус и охранявшие его солдаты. Его жене в явное нарушение закона запретили последовать за ним.

Путь к пересмотру дела

После осуждения Дрейфуса его брат Матье Дрейфус, убежденный в невиновности Альфреда, приступил к агитации за пересмотр процесса 1894 года. Однако все его попытки терпели неудачи: общественное мнение, казалось, совершенно перестало интересоваться этим процессом, даже антисемиты о нем больше не говорили, а Дрюмон и Рошфор, не упоминая имени Дрейфуса, твердили о необходимости продолжить борьбу с оставшимися в армии "изменниками и шпионами". Никто из политических деятелей не готов был откликнуться на призывы Матье Дрейфуса, располагавшего, впрочем, не материальными доказательствами невиновности брата, а лишь моральными типа отсутствия какого-либо мотива к измене.

На помощь Матье Дрейфусу вскоре пришли Бернар Лазар и Жозеф Рейнак, евреи, не допускавшие мысли, что Дрейфус мог пренебречь своей блестящей военной карьерой и предаться столь опасному делу: как бы щедро ни оплачивала Германия такого рода услуги, богатый еврей, отказавшийся от доступной ему выгодной коммерческой деятельности ради скромно оплачиваемой военной службы, горячий патриот, единственный еврей в генеральном штабе, имевший полное основание мечтать о генеральском чине, - такой человек ни в коем случае не может стать изменником. Но "моральные" доказательства не могли разбудить общественную совесть, которую так крепко усыпили антисемитская агитация и единогласный вердикт военного суда.

Фотография из полицейского дела.

Между тем в генеральном штабе вместо умершего Сангерра начальником разведки был назначен полковник Пикар, как и его товарищи, убежденный в виновности Дрейфуса. Он присутствовал на заседаниях процесса и знал о существовании очень важного тайного досье, не находя известные доказательства преступления достаточными. Пополнение досье Дрейфуса новыми доказательствами его виновности, порученное Пикару генералом Буадефром, он возложил на своего помощника Анри.

В марте 1896 года в отсутствие Анри в разведбюро поступили найденные в германском посольстве бумаги и среди них пневматическая телеграмма (их писали на синей бумаге), адресованная майору Эстергази и подписанная обычной для Шварцкоппена буквой S. Пикар решил, что, помимо Дрейфуса, кто-то еще из французских офицеров занимается шпионажем, и начал следствие в отношении Эстергази. Штабной офицер граф Эстергази был кутилой из аристократической польской семьи, женатым на дочери французского маркиза. Руководство генерального штаба предупредило Пикара - в связи с предстоящим приездом во Францию русского государя не открывать нового "дела Дрейфуса" и тихо покончить со вторым изменником. Однако Пикар вскоре убедился в том, что бордеро было написано тем же Эстергази. Ознакомившись с тайным досье Дрейфуса, он не обнаружил в нем ни одного верного доказательства вины Дрейфуса и пришел к заключению, что имеет дело не с двумя, а с одним изменником и Дрейфус осужден за преступление Эстергази. Извещенные об этом Буадефр и Гонз приказали ему отделить одно дело от другого и вести следствие лишь по делу Эстергази. Когда же Пикар заметил, что изменником является только Эстергази, а Дрейфус невиновен, Гонз заявил: "Если вы никому не скажете, никто этого не будет знать". - "То, что вы, генерал, сказали, отвратительно, - возмутился Пикар. - Я не знаю, что мне теперь предпринять, скажу лишь, что не унесу эту тайну с собой в гроб".

Разжалование Дрейфуса на Марсовом Поле.

Деятельность Пикара стала угрожать тем, кто был заинтересован эту тайну сохранить. 14 сентября 1896 года через Анри с помощью газеты "L"Eclair" стало известно, что в имеющемся в генеральном штабе тайном документе Дрейфус назван полным именем и предъявление этого документа военному суду явилось основанием для единогласного осуждения Дрейфуса. Некоторые республиканцы ввиду очевидного нарушения закона предлагали разобраться в махинациях военного министра, скрывавшего документ от обвиняемого и его защитника. Полемика возбудила общее внимание; Бернар Лазар в выпущенной им брошюре о Дрейфусе доказывал, что в штабе нет документа с упоминанием его фамилии, а говорится лишь о каналье D., причем эта буква не относится к Дрейфусу. Через несколько дней в газете "Matin" появилось факсимиле бордеро, и страна заговорила о еврейском синдикате, стремящемся спасти изменника и вовлечь Францию в войну с Германией. Депутат Кастеллен требовал в парламенте начать следствие по сообщникам Дрейфуса - Бернару Лазару, офицеру Вейлю, тестю Дрейфуса Гадамару. Новый военный министр Бильо заявил, что Дрейфус осужден законно, и просил палату прекратить опасные дебаты. По совету Анри он отправил Пикара "собирать сведения о состоянии защиты границ" на восток Франции, а затем в Африку. Вопреки утверждению Пикара о том, что в досье нет ни одного доказательства вины Дрейфуса, его помощник представил такое доказательство, сфабриковав его из обрывков писем итальянского атташе Паниццарди в виде документа, в котором вполне определенно говорилось об измене "еврея" своему отечеству. Появление в "Matin" факсимиле бордеро дало возможность Бернару Лазару ознакомить французских и иностранных графологов с почерком Дрейфуса, и большинство экспертов признало, что Дрейфус не мог быть автором приписываемого ему документа. Тогда же вице-председатель сената Шерер-Кестнер, давно сомневавшийся в виновности Дрейфуса, был извещен другом Пикара адвокатом Леблуа, что на самом деле изменником является Эстергази. 15 ноября 1897 года Матье Дрейфус представил военному министру заявление, утверждавшее, что автор бордеро, из-за которого осужден его брат, не кто иной, как Эстергази, и он просит предпринять по этому делу дополнительное следствие.

С этого момента "дело Дрейфуса" принимает новый оборот. Антисемиты распространяют слухи о том самом еврейском синдикате, который намерен скомпрометировать генеральный штаб, устроить Франции новый Седан и т.д. С криками "Да здравствует армия, долой жидов!" по всей стране прокатился ряд погромов. Министерство Мелина предупреждает, что не допустит перерастания дела, касающегося лишь судебного ведомства, в мероприятие политической агитации. Министр Бильо грозит отставкой, если его заставят "жертвовать интересами государства" из-за дела, которое разбиралось "правильно", с полным соблюдением законности. Возмущенная страна во всем винит евреев, против которых устраиваются многочисленные митинги- протесты. Политические партии стараются использовать взбудораженное общественное мнение: монархисты заявляют, что король не позволил бы изменникам поднимать голову; клерикалы и антисемиты настаивают на необходимости принять строгие меры против евреев и протестантов, которые делают все для того, чтобы погубить "старшую дочь католической церкви" - Францию; умеренные республиканцы усматривают в действиях друзей Дрейфуса социалистический заговор, имеющий целью подорвать авторитет армии; радикалы обвиняют министерство Мелина в заигрывании с богатой еврейской буржуазией; социалисты недоумевают по поводу того, что из-за офицера-буржуа поднимается столько шума; наконец, анархисты нападают на армию, ее генералов, защищающих скорее интересы иезуитов, чем отечества.

В ходе следствия по делу Эстергази генерал Пелье, который вел это дело, а в дальнейшем и суд исходили из уверенности, что Дрейфус изменник. И если это так, то Эстергази - лишь еврейская жертва: евреи-де подделали его почерк, и суд 11 января 1898 года единогласно вынес ему оправдательный приговор. Страна с чувством удовлетворения и радости встретила неправедное решение суда, усмотрев в нем и "окончательное решение" по делу Дрейфуса; "клеветник" полковник Пикар вынужден был подать в отставку, мало того - он был заключен в тюрьму. Однако поведение военных властей, их явное давление на судей, расправа с Пикаром, нежелание суда выслушать Матье Дрейфуса и адвоката Лабори, защищавшего несчастного капитана, произвели на значительную часть французского общества удручающее впечатление, число людей, перестающих верить в виновность Дрейфуса, возросло.

13 января 1898 года в газете Клемансо "L"Aurore" появилось открытое письмо Эмиля Золя "Я обвиняю" президенту республики Феликсу Фору. Писатель обвинял генеральный штаб, военных министров Мерсье и Бильо, генералов Буадефра, Гонза и Пелье, ряд офицеров, наконец, оба военных суда в том, что они сознательно губили ненавистного им невиновного Дрейфуса, чтобы выгородить преступника Эстергази. Обвинив весь генеральный штаб и всех причастных к делу Дрейфуса, Золя закончил свое смелое выступление словами: "Я жду" (суда над собой за клевету). Действительно, противники Дрейфуса выдвинули против писателя обвинение в оскорблении всей армии и военного суда.

Сатирическая каррикатура из итальянского журнала “Попугай”, август 1899 года.

В стране начались сильные антисемитские беспорядки: в Нанте 17 января толпа заставила почтмейстера Дрейфуса отказаться от своей службы; в Бордо, Марселе, Монпелье, Лилле, Нанси, Анже и многих других местах еврейские лавки подвергали ограблению и уничтожали, а в Алжире лилась еврейская кровь. Взрыв антисемитизма, сопровождаемый сценами, которых Франция не знала с конца XVIII века, открыл глаза наиболее дальновидным политикам республики, защитников Дрейфуса, получивших название дрейфусаров, с каждым днем становилось все больше. Особенно важен был переход на сторону дрейфусаров лидера социалистической партии Жореса, с необыкновенной энергией взявшегося за агитацию против "военной и клерикальной диктатуры", связавшего судьбу Дрейфуса с судьбой самой республики. Дрейфусары, последовавшие примеру Жореса, устраивали в стране многочисленные митинги, но "улица" по-прежнему принадлежала противникам Дрейфуса, которые нападали на сомневавшихся в его виновности, называя их изменниками, продавшимися Германии и евреям.

23 февраля 1898 года суд присяжных признал Эмиля Золя виновным в клевете, приговорил его к году тюрьмы и 3000 франкам штрафа; после кассации (по формальным причинам) приговора дело вторично рассматривалось в суде, писатель снова был признан виновным и бежал в Англию. Генерал Пелье представил в качестве еще одного доказательства виновности Дрейфуса перехваченное письмо одного иностранного атташе к другому, в котором речь шла "об этом еврее" (естественно, Дрейфусе), и процесс Золя стал новой победой генерального штаба.

Писатель Эмиль Золя.

Наступившие парламентские выборы показали, что страна уверена в виновности Дрейфуса: его главные защитники (Жорес, Рейнак и др.) были забаллотированы. Почти все кандидаты обещали своим избирателям не допустить пересмотра дела Дрейфуса; с триумфом прошел Дрюмон в Алжире, а еврейский депутат Клотц заявил: "Прежде всего патриот, я с самого начала порицал отвратительную кампанию против армии республики и теперь заявляю, что всегда буду выступать против пересмотра дела Дрейфуса". Новая палата выделила из своего состава радикальное министерство с Бриссоном во главе, портфель военного министра достался Кавеньяку, ярому противнику дрейфусаров. Еще до этого будущий министр требовал провозглашения с парламентской трибуны несомненной виновности Дрейфуса, а став министром, 7 июля 1898 года решил окончательно убедить в этом палату и страну, положить конец опасной агитации. В своей речи Кавеньяк сослался на документ со словами "cette canaille de D.", затем на другой, в котором значилась та же буква D., и в заключение процитировал почти целиком документ, о котором говорилось на суде по делу Золя, свидетельствовавший о связи "еврея" с иностранными атташе. Произнесенная с большой искренностью речь Кавеньяка произвела сильнейшее впечатление на палату, и было решено расклеить ее текст во всех общинах Франции.

На следующий день премьер Бриссон получил открытое письмо полковника Пикара, содержащее заявление о том, что документ с буквой D. не относится к Дрейфусу, а другой, в котором говорится о "еврее", поддерживавшем отношения с иностранными атташе, носит все признаки сфабрикованного. Пикар просил организовать ему встречу с компетентными лицами. Тогда-то он и был арестован; антисемитская печать заговорила о нем как о втором изменнике и требовала предать его суду по обвинению в разглашении служебных тайн. Но вскоре у самого Кавеньяка появилась неуверенность в отношении всех этих документов, и он поручил проверить их подлинность майору Кинье, не замедлившему установить подложность того документа, на который ссылались Пелье на процессе Золя и Кавеньяк в палате депутатов. Этот документ, так называемый faux Henry, представлял собой записку Паниццарди к Шварцкоппену с упоминанием "еврея".

У входа в зал суда по делу Э. Золя.

30 августа был арестован Анри, вынужденный в присутствии министра Кавеньяка, генералов Буадефра, Гонза и Роже сознаться в подлоге, на следующий день покончивший с собой в тюрьме. В тот же день Эстергази бежал в Лондон, а генерал Буадефр подал в отставку. С юридической точки зрения дело Дрейфуса, казалось бы, не оставляло сомнений, пересмотр его можно было считать неизбежным: один из документов, на которые опирались военный министр и начальник генерального штаба, был фальшивым, а бежавший Эстергази теперь открыто объявил себя автором криминального бордеро.

Но дело Дрейфуса давно уже перешагнуло за юридические рамки обыкновенного преступления. Антисемитско-клерикальная партия продолжала идти к своей цели и стремилась ввести в стране военную диктатуру. Анри за его "патриотический подлог" был провозглашен "спасителем отечества", в поругание жидам, масонам и врагам Франции ему собирались воздвигнуть национальный памятник. Как в дни Буланже, страна разделилась на два лагеря, причем в большинстве своем буланжисты стали называть себя националистами, антидрейфусарами, противники же Буланже были сторонниками Дрейфуса. Республике угрожала со стороны клерикальной реакции серьезная опасность. В парламентские каникулы Бриссон постановил, чтобы военное министерство приступило к решению вопроса о передаче дела Дрейфуса в соответствующую инстанцию для пересмотра. Кавеньяку, заявившему, что он в данный момент еще больше, чем когда-либо, уверен в измене Дрейфуса, премьер предложил подать в отставку и на его место назначил генерала Цурлиндена, считавшегося сторонником пересмотра дела Дрейфуса.

Враждебно встреченный антисемитско-клерикальной партией, новый военный министр на просьбу министра юстиции передать ему досье Дрейфуса ответил письмом, в котором доказывались виновность Дрейфуса и нецелесообразность пересмотра его дела. Действия генерала Цурлиндена свидетельствовали о существовании заговора, охватившего самые верхи военной иерархии. На совете министров, носившем крайне бурный характер, Бриссон отправил в отставку и Цурлиндена, на место военного министра был назначен генерал Шануан. Дело Дрейфуса поступило наконец в уголовную палату кассационного суда. Но противники Дрейфуса, ободренные действиями Кавеньяка и Цурлиндена, не прекращали своей антиреспубликанской агитации, в стране происходили еврейские и протестантские погромы, на улицах избивали дрейфусаров, полиция и военные были единодушны в своем враждебном отношении к дрейфусарам, проповедовался военно-клерикальный союз.

Эмиль Золя заставляет Фемиду вмешаться в шабаш ведьм вокруг Дрейфуса.

Военный министр, встреченный антисемитской печатью настороженно, а затем милостиво, повел себя крайне загадочно; никто не мог предвидеть, как он поступит при открытии парламента. С другой стороны, дрейфусары крепли с каждым днем, Лига защиты прав гражданина, возглавляемая бывшим министром юстиции Трарье, вызывала все больше симпатий у республиканцев, рабочие массы под влиянием Жореса выступали на многочисленных митингах в пользу республики, интеллигенция вслед за Эмилем Золя настаивала на невиновности Дрейфуса. Во время дебатов по этому поводу генерал Шануан неожиданно для всех заявил, что уверен в виновности Дрейфуса, и с парламентской трибуны, не известив предварительно премьера, сообщил о своем выходе в отставку.

Это явилось сильным ударом по кабинету Бриссона, который вынужден был выйти в отставку. Его заменило министерство Дюпюи с Фрейсинэ в качестве военного министра. Уход Бриссона воодушевил антисемитов, посыпались нападки на кассационную палату, усмотревшую в подлоге Анри "новый факт", дающий основание для пересмотра процесса 1894 года. Смерть президента республики Феликса Фора объединила их вокруг имени Мелин, который, будучи премьером, в течение двух лет покрывал своим авторитетом все неблаговидные дела военно-клерикальной партии. Откровенность реакции открыла глаза республиканцам, под влиянием Клемансо и Жореса сомкнувшим свои ряды; им удалось провести в президенты республики Лубе, сочувствовавшего делу пересмотра дела Дрейфуса. Реакция пыталась свергнуть республику, но она крепла с каждым днем. Наступил момент, когда кассационная палата единогласно постановила передать дело Дрейфуса на повторный разбор, принимая во внимание присутствие в досье ряда фальшивых документов и факт передачи судьям первого военного суда таких бумаг, которые не были известны ни обвиняемому, ни его адвокату.

Реннский процесс, окончание дела Дрейфуса

7 августа 1899 года, когда у власти находилось уже министерство Вальдека-Руссо, взявшее под свою защиту республику от антидрейфусаров, открыто выступавших против нее клерикалов, антисемитов и монархистов, в Ренне начался второй процесс по делу Дрейфуса.

В переполненный зал суда вошел Дрейфус... Почти пять лет на Чертовом острове, проведенных в цепях, одиночестве и лишениях, тропическая лихорадка сделали свое дело. Сорокалетний, он выглядел стариком, совершенно седой и едва понимающий, что происходит. Отрезанный от всего мира, он один ничего не знал о “деле Дрейфуса” с момента своей высылки. Ничего, даже о суде над Золя и разоблачении Эстергази.

Общественные страсти были еще сильно возбуждены, антисемиты называли этот процесс величайшей пощечиной, полученной французской армией от евреев при содействии Германии. Они утверждали, что некоторые документы, компрометирующие Дрейфуса, по требованию Вильгельма были возвращены обратно, угрожали судьям исключением из товарищеской среды в случае оправдания "ужаснейшего преступника" и т.д.

На реннском процессе.

Свидетелями обвинения выступили пять бывших военных министров (Мерсье, Бильо, Кавеньяк, Цурлинден и Шануан), генералы Буадефр, Гонз и др.; все они настаивали на виновности Дрейфуса, давали противоречивые показания, говорили об опасности оправдательного приговора. В Ренне ежедневно происходили бурные антисемитские волнения, на жизнь Лабори, главного и талантливого адвоката Дрейфуса, было совершенно покушение, причем покушавшийся, ранивший его, не был даже найден. Защита настаивала на вызове в суд Шварцкоппена и Паниццарди, но ей в этом было отказано. Шварцкоппен сделал заявление в печати о том, что документы он получал через Эстергази, а в "Reichsanzeiger" появилась официальная заметка, из которой следовало, что германское правительство никогда не вступало в какие бы то ни было отношения с Дрейфусом.

9 сентября большинством голосов (5:2) судьи вынесли Дрейфусу очередной обвинительный приговор, сократив с учетом обнаруженных смягчающих вину обстоятельств срок его заключения до 10 лет. Антисемитская печать встретила вердикт с возмущением: указывалось на то, что судьи игнорировали указания высшей судебной инстанции - кассационной палаты, и коль скоро Дрейфус признан виновным, для него не может быть никаких смягчающих обстоятельств. Республиканцы же увидели в этих "уступках" судей сделку с совестью: она подсказывала им полную невиновность Дрейфуса, но ложно понятая честь армии, генерального штаба и страх перед высшим военным начальством заставили их признать невиновного человека виновным; наконец, присутствие в составе суда двух офицеров, дерзнувших, несмотря ни на что, оправдать "опасного изменника", свидетельствовало о непричастности Дрейфуса к приписываемым ему преступлениям. Республиканцы требовали предания суду лиц, причастных к подлогам Анри, привлечения к ответственности и бывшего военного министра Мерсье, тайно передавшего суду особое досье, в значительной мере им самим впоследствии уничтоженное.

Восстановленный в правах Дрейфус среди офицеров генерального штаба.

В виде демонстрации порицания несправедливому вердикту и доказательства, что правительство убеждено в невиновности Дрейфуса, 19 сентября появился декрет президента республики Лубе о помиловании Дрейфуса, освобождении его из тюрьмы; в то же время военный министр генерал Галифе отдал приказ по армии о прекращении всякой агитации по делу Дрейфуса, заявив, что "инцидент исчерпан".

Принятие Дрейфусом помилования вызвало недовольство среди многих его сторонников, в том числе и Лабори; этот акт, по их мнению, можно расценить как косвенное признание его вины. Чтобы прекратить дальнейшее обсуждение в стране дела Дрейфуса, положить конец требованиям о предании суду Мерсье и других участников процесса, Вальдек-Руссо провел в декабре 1900 года закон об амнистии для преступлений, совершенных в связи с этим делом. Сам Дрейфус, как уже приговоренный судом, не попал под амнистию и мог продолжать ходатайства о полной своей реабилитации.

В апреле 1903 года Жорес прочитал в палате депутатов письмо генерала Пелье к Кавеньяку, написанное 31 августа 1898 года, т.е. тотчас же после самоубийства Анри. Это письмо, в котором говорилось о ряде фальсификаций, совершенных в отношении Дрейфуса, Кавеньяк скрыл от премьера Бриссона. Далее Жорес сообщил о том, что Кавеньяк узнал о подлоге 14 августа, до 30 августа не удосужился даже допросить Анри, и все это происходило без ведома премьера. По предложению Жореса, одобренному палатой, военный министр Андре должен был лично ознакомиться с делом Дрейфуса. Изучив досье Дрейфуса, министр пришел к заключению о необходимости пересмотра всего дела.

Последняя фотография Альфреда Дрейфуса, 1935 год.

В ноябре 1903 года Дрейфус подал новую кассационную жалобу, а в марте 1904 года кассационный суд постановил произвести дополнительное следствие, которое было закончено в июле 1906 года: ввиду отсутствия всякого повода к его обвинению Дрейфус не должен был больше предстать перед судом; приговор реннского суда был отменен, и Дрейфус объявлен невиновным. Через два дня он был восстановлен в своих правах, прикомандирован к генеральному штабу и получил следующий военный чин, майора. Однако он не пожелал оставаться на действительной военной службе и подал в отставку.

В 1908 году при перенесении останков Золя в Пантеон на Дрейфуса было совершено покушение; к счастью, он отделался легким ранением в руку.

Во время первой мировой войны Дрейфус вернулся в армию и окончил войну в звании подполковника, был награжден орденом Почетного Легиона.

Умер Альфред Дрейфус в Париже в 1935 году.

Но лишь 101 год спустя после возникновения "дела Дрейфуса" командование французской армии признало полную неправоту и ошибочность обвинений Альфреда Дрейфуса.

Надгробная плита на могиле Дрейфуса.

При подготовке очерка за основу был взят материал из Еврейской Энциклопедии Брокгауза и Ефрона.

Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

© Д.Е. Крайнова

"ДЕЛО ДРЕЙФУСА"

Д.Е. Крайнова

12 июля 2006 г. президент Франции Ж. Ширак возглавил официальную памятную церемонию в честь капитана артиллерии Альфреда Дрейфуса. Она прошла в здании военной академии - в том самом месте, где 5 января 1895 г. под выкрики "Смерть евреям!" Дрейфус был разжалован. Церемония прошла через 100 лет после приговора кассационного суда, который 12 июля 1906 г. объявил Дрейфуса невиновным.

"Дело Дрейфуса" взорвало французское общество, получило широкий резонанс в мире, в частности в России . В Петербурге был издан перевод книги Дрейфуса "Пять лет моей жизни", которая вышла в свет во Франции в 1898 г. .

Самым известным документом по "делу Дрейфуса" считается письмо писателя Э. Золя президенту Франции Ф. Фору "Я обвиняю". Золя ставил в вину правительству и военному руководству Франции то, что они скрывают доказательства невиновности Дрейфуса и, следовательно, причастны "к одной из самых больших несправедливостей века" .

Существуют и иные исторические источники, в частности документы французской контрразведки (IV отдела генштаба), свидетельствующие о деятельности германской разведки во Франции на рубеже XIX-XX вв. Интересно отметить, что брошюра о немецком "шпионстве" во Франции была издана в России, связанной с Францией "Сердечным согласием" (Антантой) . Важным источником являются материалы германской военной разведки, в особенности записки германского военного атташе в Париже полковника Шварцкоппена .

В чем состояло "дело Дрейфуса"?

Осенью 1894 г. французской контрразведкой было обнаружено письмо, написанное французским офицером и адресованное Шварцкоппену. Письмо содержало бордеро - список секретных документов, которые предлагались германской разведке. Подозрение в шпионаже пало на молодого офицера генштаба Альфреда Дрейфуса - еврея по происхождению , католика, урожденного эльзасца, свободно говорившего по-немецки.

В 1897 г. газеты заговорили о необходимости пересмотра "дела Дрейфуса". Активную роль в этой кампании играли Ж. Клемансо, Ф. Пресансе, И. Гюйо и Ж. Рейнак.

В "дело Дрейфуса" официально включился Германский рейх. Немецкий посол в Париже доказывал французскому министру иностранных дел и даже президенту Франции, что Дрейфус не был агентом германской разведки, но, естественно, посол не называл имя настоящего немецкого шпиона: оправдать Дрейфуса - значило обвинить Эстергази.

Матьё Дрейфус, брат Альфреда Дрейфуса, обвинил Эстергази в том, что именно он написал бордеро. Но военный суд в январе 1898 г. "дерзнул оправдать Эстергази и дал самую сильную пощечину всякой истине, всякой справедливости" .

Через два дня после оправдания Эстергази в газете "Зоря" появилось потрясшее всю Европу письмо Золя, начинавшееся словами: "Я обвиняю..." Золя обвинял полковника де Клама в том, что он "дьявольское орудие судебной ошибки" ; военного министра О. Мерсье - в том, что он стал соучастником "этого преступления против человечества и против правосудия" ; генерала Ж.-Б. Бийо - в том, что он, "имея в руках прочные доказательства невиновности Дрейфуса, скрыл их" ; генералов Гонса и Буадефра - в том, что они также "были причастны к этому преступлению" ; военное руководство - в том, что оно "руководило газетной кампанией против пересмотра, чтобы сбить с толку общественное мнение и скрыть свою ошибку" ; военный суд над Дрейфусом - в том, что он нарушил закон, утаив от защиты и обвиняемого часть документов; военный суд над Эстергази - в том, что он "сознательно оправдал преступника" .

Правительство решило привлечь Золя к суду. Палата депутатов, которую Ж. Жорес обвинил в готовности "предать республику генералам" , спокойно отнеслась к этому решению. Жорес был приговорен к году тюрьмы и, не дожидаясь ареста, уехал в Англию. Приговор Жоресу был триумфом шовинистов и клерикалов. Но эти события были лишь началом конфликта, расколовшего Францию на два враждебных лагеря - сторонников Дрейфуса ("дрейфусаров") и его противников ("антидрейфусаров").

"Дрейфусарство" победило благодаря "идее принципиального нонконформизма" и "идее политического выступления в обход официальных политических каналов" . За пересмотр "дела Дрейфуса" выступали Золя, Клемансо, Жорес, Франс. Среди "дрейфусаров" были интеллектуалы , антиклерикалы, старые республиканцы умеренного и радикального типа, анархисты. Против пересмотра "дела Дрейфуса" боролись националисты, высшие военные чины, бывшие буланжисты , антисемиты, называвшие себя "патриотами" , клерикалы, многие простые буржуа. Социалисты раскололись: часть "независимых" во главе с Жоресом активно боролась за Дрейфуса, большинство же, в том числе гедисты и бланкисты (хотя Гед одним из первых поддержал требование Жореса о пересмотре дела), хотели сохранить нейтралитет. Выпущенный 19 января 1898 г. депутатами-социалистами манифест отмечал "антисемитскую двусмысленность" и наглость генерального штаба, "вербуемого иезуитами". В то же время социалисты подчеркивали, что Дрейфус принадлежит к "враждебному капиталистическому классу". Разделились мнения и в германской социал-демократии. Если К. Либкнехт утверждал, что партия, вставшая на сторону Дрейфуса, несомненно потерпит поражение, то А. Бебель присоединился к "дрейфусарам" и считал, что на их стороне большинство германских социал-демократов.

Платформой, на которой сошлись монархисты, клерикалы, милитаристы и шовинисты, был антисемитизм. В 1898 г. общественное возбуждение во Франции в связи с "делом Дрейфуса" достигло высочайшего накала. Толпы людей, поддерживавших обвинения против Дрейфуса, вышли на улицы с криками: "Франция для французов!" , "Смерть Золя!", "Смерть евреям!", "Да здравствует армия!". В Париже, Нанте, Нанси, Ренне, Бордо, Монпелье, Тулузе, Марселе, Безансоне и других городах прокатились еврейские погромы. Антисемитские выступления охватили Алжир. Во главе "антидрейфусаров" выступили "Лига французского отечества" и возродившаяся "Лига патриотов", часть католического духовенства. Тираж антисемитских листовок 1898 г. достиг 130 млн. экземпляров. Органом погромщиков была боевая газета "Крест".

Майские парламентские выборы 1898 г., на которых победили "антидрейфусары", прошли под знаком шовинизма и антисемитизма. Выступая 7 июля 1898 г. в новой палате депутатов, военный министр генерал Г. Кавеньяк сообщил о трех секретных документах, в частности о письме Папиццарди, в которых о Дрейфусе "упоминалось в выражениях, не оставлявших сомнения в его вине". Но через три дня Пикар обратился с письмом к премьер-министру Э.А. Бриссону, в нем заявлялось, что два из этих документов не имеют никакого отношения к Дрейфусу, а третий - подложен. В ответ последовал арест Пикара. Однако через некоторое время полковник Ю.-Ж. Анри, преемник Пикара в генштабе и друг Эстергази, признался, что компрометирующие Дрейфуса документы сочинил он, Анри. Анри был арестован и помещен в парижскую тюрьму Мон-Валерьен, но в тюрьме он совершил самоубийство. После этого Эстергази бежал в Лондон, где признался журналистам в том, что автором тайного донесения, легшего в основу "дела Дрейфуса", был он . Связь Эстергази с германским военным атташе впоследствии подтвердила и германская сторона.

Французское правительство вынуждено было пойти на пересмотр "дела Дрейфуса", хотя генералы и грозили отставкой всего генштаба. Круговая порука высшего офицерства создавала для сторонников пересмотра "дела Дрейфуса" почти непреодолимый барьер. В феврале 1899 г. внезапно умер президент Фор, поддерживавший "антидрейфусаров". Попытка реакционной "Лиги патриотов" совершить государственный переворот в день его похорон еще ярче показала остроту ситуации и привела к консолидации республиканских элементов. Выборы нового президента шли под знаком отчаянной борьбы сторонников и противников Дрейфуса.

7 августа 1899 г. в цитадели "антидрейфусаров" г. Ренне военный суд начал процесс по пересмотру "дела Дрейфуса". Суд протекал в атмосфере чрезвычайного напряжения. Через неделю после начала суда было предпринято покушение на защитника Дрейфуса Ф. Лабори. Вопреки всякой логике, но к великому торжеству клерикалов, реакционеров и антисемитов, присяжные пятью голосами против двух признали Дрейфуса виновным. С учетом смягчающих обстоятельств суд приговорил его к 10 годам заключения.

Образованное в июне 1899 г. правительство П.М. Вальдека-Руссо, стремясь к стабилизации внутриполитической обстановки, пошло на урегулирование "дела Дрейфуса". 19 сентября 1899 г. новый президент Франции Э. Лубе по предложению правительства помиловал Дрейфуса. 14 декабря 1900 г. Вальдек-Руссо провел через парламент закон об амнистии всех причастных к этому делу.

Лишь в июле 1906 г., после политического поражения клерикалов и иезуитов, кассационный суд Франции отменил приговор военного суда, вынесенный в 1899 г. в отношении Дрейфуса. Дрейфус наконец был признан невиновным и восстановлен в воинском звании. В том же месте, где в 1894 г. проходила процедура разжалования, Дрейфусу торжественно вручили высшую награду Франции орден Почетного легиона.

"Дрейфусары" победили. Армия окончательно перешла под контроль республиканцев; антисемиты и воинствующие клерикалы были посрамлены. Было официально признано, что нерушимость прав человека и гражданина является высшим принципом Французской республики; этот принцип должен соблюдаться повсюду, в частности в армии. Провозглашалось, что "защита прав человека стоит впереди государственных интересов, что правда и справедливость являются абсолютными приоритетами, которые не сможет отодвинуть на второй план никакой приказ, с какой бы высокой инстанции он ни исходил" .

Литература

1 В новом сборнике материалов помещены статьи, воспоминания, речи судебных ораторов, карикатуры по этому делу. - Дело Дрейфуса и Россия. М., 2006.

«…Истребили цвет нации мечом Робеспьера,
И Париж по сей день отмывает позор».
(Текст Игоря Талькова)

Наверное, в любого народа можно отыскать страницы, которые, кроме как словом «грязные», и не назвать. Вот и во Франции в последнее десятилетие XIX в. имела место одна очень грязная история, о которой сегодня уже стали и забывать, а тогда и в самой Франции, и у нас в России все только и говорили, что о так называемом «деле Дрейфуса». Связанная с этим делом вспышка внутриполитической борьбы, внимание мирового общественного мнения – все это вывело «дело Дрейфуса» далеко за рамки простой юриспруденции, пусть даже и связанной с военным шпионажем.

За процессом Дрейфуса активно следили в России. В частности, журнал «Нива» регулярно помещал на своих страницах репортажи о процессе. Писали, что «дело темное», но что покушение на адвоката Лабори никак невозможно приписать случайности и «что-то здесь не то…».

Сам Альфред Дрейфус, еврей по национальности, родился в 1859 году в провинции Эльзас, и семья у него была состоятельная, так что юношей он получил хорошее образование и решил посвятить себя военной карьере. По отзывам всех, кто его знал, он отличался глубокой порядочностью и преданностью родной Франции. В 1894 году уже в чине капитана Дрейфус служил при Генеральном штабе, где опять-таки по всем отзывам проявил себя с наилучшей стороны. Между тем генерал Мерсье, военный министр Франции, сделал в парламенте доклад, называвшийся «О состоянии армии и флота». Доклад вызвал аплодисменты депутатов, поскольку министр заверил их, что в военном отношении Франция еще никогда не была столь сильной, как теперь. Но он не сказал о том, о чем должен был знать: в Генеральном штабе Франции время от времени пропадали важные документы, а затем появлялись на месте, как ни в чем не бывало. Понятно, что это в то время, когда не было портативных фотоаппаратов и ксероксов, это могло означать лишь одно – кто-то их уносил, чтобы скопировать, а затем возвращал на прежнее место.

В сентябре 1894 года у французских контрразведчиков появилась надежда разоблачить шпиона. Дело в том, что одним из агентов французского Генерального штаба являлся сторож в германском посольстве в Париже, который приносил своим шефам все бумаги из мусорных корзин, а также обрывки тех документов, что попадались в золе каминов. Такой вот милый, старый способ узнавать чужие секреты… И вот этот-то сторож и принес в контрразведку изорванное в клочки письмо германскому военному атташе, в котором находилась опись пяти очень важных и секретных, разумеется, документов из французского Генштаба. «Документ» назвали «бордеро» или по-французски «опись».

Ключом к разгадке должен был явиться почерк. И вот тут оказалось, что он похож на почерк капитана Дрейфуса. Однако экспертиза привлеченных экспертов-графологов дала противоречивые результаты. Казалось бы, чего тут сложного? Есть подозреваемый, ну так и проследите за ним! «Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и голову сносить!» – это же элементарно. Однако чины Генерального штаба почему-то к мнению разведки прислушаться не пожелали и мнение экспертов проигнорировали. Дрейфус не имел знатных родственников и в аристократической среде титулованных офицеров Генштаба смотрелся белой вороной. Таких терпят за их работоспособность, но не любят. Да и еврейское происхождение было против него. Так был найден «козел отпущения» и именно на него-то все неурядицы во французской армии и свалили!

Вести дело арестованного по подозрению в шпионаже в пользу Германии Дрейфуса было поручено майору дю Пати де Кляму, человеку весьма сомнительных моральных достоинств. Он заставлял капитана писать текст бордеро то лежа, то сидя, лишь бы добиться максимального сходства. Как он только его не изводил, но капитан продолжал доказывать, что он невиновен. А дальше и вовсе начал играть не по правилам: отказался признать себя виновным в обмен на смягчение наказания, да и от самоубийства тоже отказался. Следствие не сумело подкрепить свои обвинения ни единым доказательством. Эксперты по-прежнему расходились во мнениях. Но чинам из Генштаба во что бы то ни стало нужно было доказать виновность Дрейфуса, ведь если это не он, значит… один из них! Тогда, как это сейчас стало модно говорить, сведения о процессе «слили» в прессу. Правые газеты тут же подняли невообразимый крик о шпионе, какого еще не знала история, негодяе, сумевшем продать Германии все военные планы и чертежи. Понятно, что люди тогда были доверчивее, чем сейчас, еще верили печатному слову, так что неудивительно, что во Франции тут же всколыхнулась волна ярого антисемитизма. Обвинение еврея Дрейфуса в шпионаже дало возможность шовинистам всех мастей объявить виновниками всех бед французского народа именно представителей еврейской нации.

Дрейфуса решили судить военным судом при закрытых дверях в целях «соблюдения военной тайны»: доказательства имеются, но предъявить их нельзя, так как под угрозой безопасность государства. Но даже при таком чудовищном нажиме судьи продолжали колебаться. Тогда судьям была передана записка, якобы написанная германским послом кому-то в Германию: «Этот каналья Д. становится слишком требовательным». И эта наспех состряпанная бумага, полученная из «секретного источника», оказалась последней соломинкой, сломавшей спину верблюда. Суд признал, что Дрейфус является государственным изменником и определил ему в качестве меры наказания лишение всех чинов и наград и пожизненную ссылку на далекий Чёртов остров неподалеку от берегов Французской Гвианы. «Осуждение Дрейфуса – величайшее преступление нашего века!» – заявил прессе его адвокат, но что-либо сделать оказался бессилен.

Разжаловали Дрейфуса на площади, перед выстроенными войсками, при массовом скоплении народа. Били барабаны, трубили трубы и под весь этот шум на площадь вывели Дрейфуса в парадном мундире. Он шел, обращаясь к войскам: «Солдаты, клянусь вам – я невиновен! Да здравствует Франция! Да здравствует армия!» Затем с его мундира сорвали нашивки, сломали шпагу над головой, заковали в кандалы и отправили на остров с губительным климатом.

Казалось, что о Дрейфусе все забыли. Но в 1897 году случилось вот что. После высылки Дрейфуса на остров новым начальником контрразведки Генштаба был назначен полковник Пикар. Он внимательно изучил все детали нашумевшего судебного разбирательства и пришел к убеждению, что Дрейфус не шпион. Более того, ему удалось заполучить открытку из немецкого посольства, посланную на имя майора графа Шарля-Мари Фернана Эстергази, служившего при том же Генеральном штабе. За ним тут же установили слежку, и она обнаружила его связь с иностранными агентами. Он-то и был автором этого бордеро, любил деньги, добывал их путем подлогов и… ненавидел Францию. «Я не убил бы и щенка, – написал он как-то в письме, – но я с радостью расстрелял бы сто тысяч французов». Такой вот «трогательный» аристократ, которому чем-то очень сильно досадили его соотечественники.

Но граф Эстергази «был свой» и к тому же он не был евреем. Поэтому, когда Пикар доложил начальству о том, кто истинный преступник в «деле Дрейфуса» и предложил Эстергази арестовать, а Дрейфуса освободить, генералы Генштаба отправили его с экспедицией в Африку.

Тем не менее слухи о том, что генералы из Генштаба укрывают подлинного преступника, стали распространяться. Газета «Фигаро», воспользовавшись достижениями фотографии, сумела напечатать фотографию бордеро. Теперь уже всякий, кто был знаком с почерком Эстергази, мог сам убедиться в том, что бордеро написал именно он. После этого брат осужденного Матье Дрейфус возбудил против Эстергази судебное дело, обвиняя его в шпионаже и предательстве. Ну а вице-президент сената Шерер-Кестнер сделал даже специальный запрос в правительстве.

И да, действительно, Эстергази предстал перед военным судом, но был по суду оправдан, хотя факты против него и были очевидны. Просто наверху никто не хотел скандала – вот и все! Вся демократическая общественность Франции получила пощечину. Но тут на борьбу за попранные честь и достоинство нации бросился всемирно известный французский писатель и кавалер ордена Почетного легиона Эмиль Золя. Он опубликовал в печати открытое письмо президенту Франции Феликсу Фору. «Господин президент! – говорилось в нем. – Каким комом грязи лег на Ваше имя процесс Дрейфуса! А оправдание Эстергази – неслыханная пощёчина, нанесенная истине и справедливости. Грязный след этой пощечины пятнает лик Франции!» Писатель открыто заявил, что все тайное рано или поздно становится явным, но что добром это обычно не кончается.

Власть посчитала Золя виновным в ее оскорблении и предала суду. На судебный процесс приехали вождь социалистов Жан Жорес, писатель Анатоль Франс и многие известные люди искусства, и политические деятели. Но и реакция тоже не дремала, отнюдь: бандиты, нанятые непонятно на чьи деньги, врывались в зал суда, противникам Дрейфуса и Золя устраивали овации, а речи защитников заглушали криком. Была предпринята попытка самосуда над Золя прямо на улице перед зданием суда. Несмотря ни на что, суд вынес Эмилю Золя обвинительный приговор: заключение в тюрьме сроком один год и штраф в размере трех тысяч франков. Писателя лишили также ордена Почётного легиона, но в знак протеста от него отказался и писатель Анатоль Франс.

В итоге во Франции начался политический кризис, вызванный назревавшей в глубинах общества социальной нестабильностью. По городам Франции прокатилась волна еврейских погромов. Пошли разговоры о том, что сторонники монархии готовят заговор против республики.

Страна поделилась на два враждебных лагеря: дрейфусаров и антидрейфусаров, причем столкнулись две силы. Одна – реакционная, шовинистическая и милитаристская – и прямо ей противоположная, прогрессивная, трудовая и демократическая. В воздухе стало ощутимо попахивать гражданской войной.

И тут нервы у Эстергази не выдержали, и в августе 1898 года он сбежал за границу. В феврале 1899 года в день похорон президента Фора французскими монархистами была предпринята попытка государственного переворота, закончившаяся неудачей. Теперь после всех этих событий чаша весов качнулась в сторону дрейфусаров. Новое правительство страны возглавил член партии умеренных республиканцев Вальдек-Руссо. Опытный и здравомыслящий политик, он тут же дал ход пересмотру «дела Дрейфуса». Были арестованы самые одиозные антидрейфусары и участники февральского заговора. Дрейфуса привезли с острова и вновь начали судебный процесс в городе Ренне. Но и шовинисты не унимались. Во время процесса подосланный ими бандит тяжело ранил защитника Дрейфуса и Золя адвоката Лабори. Военный суд не смог переступить через «честь мундира» и вновь признал Дрейфуса виновным вопреки всякой очевидности, но смягчил наказание: разжалование и 10 лет ссылки. Тут уже всем стало очевидно, что еще немного и люди просто станут резать друг друга на улицах. Поэтому новый президент Франции Эмиль Лубе просто помиловал Дрейфуса под предлогом его плохого здоровья. Но полностью реабилитирован судом Дрейфус был только в июле 1906 года, а умер в 1935 году.

Дело Дрейфуса с ужасающей откровенностью показало всему миру бессилие «маленького человека» перед государственной машиной, заинтересованной в том, чтобы такие вот «песчинки» не портили бы ее старые жернова. Процесс показал, как легко люди попадают в объятия шовинизма и как легко удается манипулировать ими через продажные СМИ.