Значение дорошенко петр в краткой биографической энциклопедии. Гетманы петр дорошенко и демьян многогрешный Кто такой дорошенко на украинском языке

25. Симон же Петр стоял и грелся. Тут сказали ему: не из учеников ли Его и ты? Он отрекся и сказал: нет. 26. Один из рабов первосвященнических, родственник тому, которому Петр отсек ухо, говорит: не я ли видел тебя с Ним в саду? 27. Петр опять отрекся; и тотчас запел петух. Петр, между

ДОРОШЕНКО ПЕТР

Дорошенко, Петр - внук Михаила Дорошенко, гетман Малороссии с 1665 по 1676 г. При Богдане Хмельницком и Иване Выговском был прилуцким, позднее черкасским полковником, а в гетманство Тетери получил в правобережном войске чин генерального есаула. После бегства из Украины разбитого Дрозденком Тетери, гетманство попытался захватить Степан Опара, поддерживаемый крымскими татарами; но последние скоро открыли его сношения с Дрозденком, захватили его в плен и предложили бывшим под его начальством казакам признать гетманом Дорошенко. После смерти Дрозденка и выдачи Опары польскому правительству весь правый берег Днепра, за исключением только Киева, защищаемого московскими войсками, признал над собой власть Дорошенко, который стал стремиться к единству и независимости Малороссии. Созванная им рада постановила изгнать поляков из правобережной Малороссии; вместе с тем Дорошенко предпринял поход на левый берег, пытаясь захватить Кременчуг. Попытка эта окончилась неудачей, но Дорошенко не оставлял своих планов, найдя для них усердную поддержку у митрополита Иосифа Нелюбовича-Тукальского. Андрусовский договор, которым, по выражению Дорошенко, "государи на части разорвали Украину", полагал конец надеждам малороссов на полное объединение их страны под властью московского государя и тем самым побуждал сторонников такого единства стать под знамена Дорошенко, тем более что обнаруженные уже Москвой попытки централизации пугали казачество. Но Малороссия была слишком слаба, чтобы собственными силами выполнить поставленную программу: Дорошенко пришлось обратиться к иноземной помощи, а это подрывало в корне начатое им дело, обращая борьбу малорусского народа за свои национальные права в борьбу соседних держав из-за обладания Малороссией, причем на последнюю наводился новый и грозный враг в лице турок. Сперва дела Дорошенко шли довольно успешно: удачно отбиваясь от поляков с помощью татарских орд, он расширил было свое господство и на левом берегу Днепра. Пересылаясь с Брюховецким, он убеждал его восстать против московской власти, обещая передать ему тогда гетманство на правом берегу. Брюховецкий поверил обещаниям и поднял восстание, но казацкие полки и старшина передались прибывшему на левый берег Днепра Дорошенко, и Брюховецкий был убит. Дорошенко двинулся было против московского воеводы Ромодановского, но, получив известие об измене жены, уехал в Чигирин, поставив на левом берегу своим наказным гетманом Демьяна Многогрешного. За время его отсутствия достигнутое было единство Малороссии быстро уничтожилось. Левобережная старшина, не видя помощи от Дорошенко в борьбе с Москвой, предпочла подчиниться последней, избрав себе гетманом Многогрешного. Явился новый кандидат на гетманство, выставленный Запорожьем - писарь запорожский Петр Суховиенко, нашедший поддержку и у татар, недовольных Дорошенко. Переговоры последнего с московским правительством о признании его гетманом и на левой стороне Днепра не имели успеха, так как он требовал вывода всех воевод и ратных людей московских из городов Малороссии. Царское правительство предпочло утвердить гетманом Многогрешного, окончательное избрание которого и состоялось в марте 1669 г. Дорошенко, одновременно угрожаемый Польшей и Суховиенком с татарами, не мог уже держаться своими силами даже на правом берегу и в том же марте месяце созвал раду, на которой правобережное казачество решило передаться под власть турецкого падишаха. Если верить тому списку условий, который был тогда доставлен в Москву ("Акты Южной и Западной России", VIII, ¦ 73), Малороссия сохраняла за собой не только полную автономию, но и свободу от всяких податей и взносов в султанскую казну, обязываясь только поставлять казацкое войско по требованию султана и имея за то голос во внешней политике оттоманской Порты, особенно по отношению к Польше и Москве. Вряд ли, однако, эти условия тождественны с подлинными. Лично для себя Дорошенко выговорил несменяемость гетманского сана и наследство последнего в его роде. Этот договор с Турцией погубил дело Дорошенко в глазах народа. Большая часть казаков отхлынула от Дорошенко к его противнику Суховиенку, на место которого скоро был избран гетманом уманский полковник Ханенко, признанный и польским правительством. Помощь Турции на время отклонила беду от Дорошенко: турецкий посол отвел крымские орды, вместе с Ханенком и Суховиенком осадившие Дорошенко; затем на помощь последнему присланы были белгородские татары, с которыми он окончательно разбил своих противников. В декабре 1671 г., когда поляки стали отвоевывать у Дорошенко города, в Варшаву прислана была султанская грамота, требовавшая, чтобы Польша отступилась от Украины. Весной 1672 г. султан Мухамед IV, с громадной армией, подкрепленной крымским ханом и Дорошенко, вторгся в Польшу, принудил к сдаче Каменец и осадил Львов. Поляки заключили с султаном Бучацкий договор, по которому отступились от Украины, признавая ее собственностью казаков. Между тем малорусское население правого берега Днепра толпами бежало на левую сторону, и край, подчиненный Дорошенко, со дня на день пустел. Новый гетман левобережной Малороссии, Самойлович, пользуясь тем, что Бучацкий договор освободил московское правительство от обязательств, налагавшихся на него Андрусовским трактатом, вместе с воеводой Ромодановским переправился в 1674 г. через Днепр; правобережные полки все почти передались на его сторону; на раде в Переяславе Ханенко сложил с себя гетманство, и Самойлович провозглашен был гетманом обеих сторон Днепра. Дорошенко не явился на эту раду; когда же Самойлович и Ромодановский опять перешли через Днепр, он заперся в Чигирине и позвал на помощь турок, перед которыми казацко-московское войско поспешно отступило. Передавшиеся было Самойловичу города и местечки подверглись страшному разорению. Власть Дорошенко становилась все более ненавистной народу; лишь путем насилий, доходивших до зверства, удерживал он ее за собой. В виду неминуемого падения, Дорошенко решался уже подчиниться Москве, но хотел сохранить за собой гетманское достоинство и с этой целью обратился к посредничеству запорожского кошевого Серка. Последнее было отклонено московским правительством. Осенью 1676 г. Самойлович и Ромодановский предприняли новый поход к Чигирину; Дорошенко сдался и принес присягу. В 1677 г. он был отправлен в Москву и более уже не вернулся на родину. В 1679 г. он был сделан воеводой в Вятке, а три года спустя получил село Ярополче (Волоколамского уезда Московской губернии), где и умер в 1698 г. Деятельность Дорошенко не только не привела к осуществлению намеченного им плана, но сделала его еще более недостижимым. Разорение западной Малороссии надолго лишило ее всякого самостоятельного значения, приведя ее в состояние, близкое к пустыне. - О Дорошенко см. Костомаров "Руина" (СПб., 1882) и "Акты Южной и Западной России" (т. VI - X). В. Мякотин.

Краткая биографическая энциклопедия. 2012

Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ДОРОШЕНКО ПЕТР в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:

• ДОРОШЕНКО ПЕТР
  (внук Михаила) — гетман Малороссии с 1665 по 1676 г. По происхождению "чигиринский казак", он был при Богдане Хмельницком и …
• ДОРОШЕНКО, ПЕТР в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
  (внук Михаила) ? гетман Малороссии с 1665 по 1676 г. По происхождению "чигиринский казак", он был при Богдане Хмельницком и …
• ПЕТР в Библейском словаре:
  , Апостол — Симон, сын (потомок) Ионы (Иоан.1:42), рыбак из Вифсаиды (Иоан.1:44), живший с женой и тещей в Капернауме (Мат.8:14). …
• ПЕТР в Большом энциклопедическом словаре:
  древнерусский зодчий 12 в. Строитель Георгиевского собора Юрьева монастыря в Новгороде (начат в …
• ПЕТР СВЯТЫЕ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  1) св. мученик, за исповедание веры пострадал в Лампсаке, в Дециево гонение, в 250 г.; память 18 мая; 2) св. …
• ПЕТР в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
  св. Апостол - один из виднейших учеников И. Христа, оказавший огромное влияние на последующую судьбу христианства. Родом из Галилеи, рыбак …
• ПЁТР в Современном энциклопедическом словаре:
  
• ПЁТР в Энциклопедическом словарике:
  (? - 1326), митрополит всея Руси (с 1308). Поддерживал московских князей в их борьбе за великое княжение владимирское. В 1324 …
• ПЕТР
  ПЁТР "ЦАР́ЕВИЧ", см. Илейка Муромец …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР Р́АРЕШ (Реtru Rares), молд. господарь в 1527-38, 1541-46; проводил политику централизации, боролся против тур. ига, сторонник сближения с …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР ЛОМБ́АРДСКИЙ (Реtrus Lombardus) (ок. 1100-60), христ. богослов и философ, предст. схоластики, епископ Парижский (с 1159). Учился у П. Абеляра …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР ДОСТОПОЧТ́ЕННЫЙ (Petrus Venerabilis) (ок. 1092-1156), христ. учёный, писатель и церк. деятель, аббат Клюнийского мон. (с 1122). Провёл реформы в …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР ДАМИ́АНИ (Реtrus Damiani) (ок. 1007- 1072), церк. деятель, богослов, кардинал (с 1057); сформулировал положение о философии как служанке теологии. …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  "ПЁТР ВЕЛ́ИКИЙ", первый броненосец рос. ВМФ; в строю с 1877; прототип рос. эскадренных броненосцев. С нач. 20 в. учебно-арт. корабль, …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР АМЬ́ЕНСКИЙ, Пустынник (Petrus Eremita) (ок. 1050-1115), франц. монах, один из руководителей 1-го крестового похода. После взятия Иерусалима (1099) возвратился …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР II П́ЕТРОВИЧ НЕГОШ, см. Негош …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР I П́ЕТРОВИЧ НЕГОШ (1747-1830), правитель Черногории с 1781. Добился (1796) фактич. самостоятельности страны, издал в 1798 "Законник" (дополнен в …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР III Фёдорович (1728-62), рос. император (с 1761), нем. принц Карл Пётр Ульрих, сын герцога голштейн-готторпского Карла Фридриха и Анны …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР II (1715-30), рос. император (с 1727), сын царевича Алексея Петровича. Фактически правили гос-вом при нём А.Д. Меншиков, затем Долгоруковы. …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР I Великий (1672-1725), царь (с 1682), первый рос. император (с 1721). Мл. сын царя Алексея Михайловича от второго брака …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР, др.-рус. зодчий 12 в. Строитель монументального Георгиевского собора Юрьева мон. в Новгороде (начат в …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР (в миру Пётр Фёд. Полянский) (1862- 1937), митрополит Крутицкий. Местоблюститель патриаршего престола с 1925, в том же году арестован …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР (в миру Пётр Симеонович Могила) (1596-1647), митрополит Киевский и Галицкий с 1632. Архимандрит Киево-Печерской лавры (с 1627). Основал славяно-греко-лат. …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР (?-1326), рус. митрополит с 1308. Поддерживал моск. князей в их борьбе за великое княжение. В 1325 перевёл митрополичью кафедру …
• ПЕТР в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ПЁТР, в Новом Завете один из двенадцати апостолов. Первонач. имя Симон. Призванный Иисусом Христом в апостолы вместе с братом Андреем …
• ДОРОШЕНКО в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ДОРОШ́ЕНКО Пётр Дорофеевич (1627-98), гетман Правобережной Украины в 1665-76. При поддержке Турции и Крымского ханства пытался овладеть Левобережной Украиной. В …
• ДОРОШЕНКО в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ДОРОШ́ЕНКО Михаил (?-1628), гетман укр. реестровых казаков в 1625-28. Участник, затем предводитель казацко-крест. восстания 1625. В 1625 подписал Куруковское соглашение …
• ДОРОШЕНКО в Большом российском энциклопедическом словаре:
  ДОРОШ́ЕНКО Григ. Як. (1846-1910), рос. горн. инженер. Автор фундам. уч. и справочного пособия "Горное искусство" …
• ПЕТР в Словаре Кольера:
  имя ряда европейских королей и императоров. См. также: ПЕТР: ИМПЕРАТОРЫ ПЕТР: …
• ПЕТР
  Прорубил окно в …
• ПЕТР в Словаре для разгадывания и составления сканвордов:
  Райский …
• ПЕТР в словаре Синонимов русского языка:
  апостол, имя, …
• ПЁТР в Полном орфографическом словаре русского языка:
  Пётр, (Петрович, …
• ПЕТР
  в Новом Завете один из двенадцати апостолов. Первоначальное имя Симон. Призванный Иисусом Христом в апостолы вместе с братом Андреем и …
• ДОРОШЕНКО в Современном толковом словаре, БСЭ:
  Григорий Яковлевич (1846-1910) , российский горный инженер. Автор фундаментального учебного и справочного пособия «Горное искусство» (1880). - Михаил (? - …
• ПЕТР (ПОЛЯНСКИЙ)
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Петр (Полянский) (1862 - 1937), митрополит Крутицкий, местоблюститель патриаршего престола Русской Православной Церкви …
• ПЕТР (ЗВЕРЕВ) в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Внимание, эта статья еще не окончена и содержит лишь часть необходимой информации. Петр (Зверев) (1878 …
• ПЕТР I АЛЕКСЕЕВИЧ ВЕЛИКИЙ
  Петр I Алексеевич Великий - первый Император всероссийский, родился 30 мая 1672 года от второго брака царя Алексея Михайловича с …
• ДОРОШЕНКО МИХАИЛ в Краткой биографической энциклопедии:
  Дорошенко, Михаил - предводитель казаков, с официальным титулом "старшего войска его королевской милости запорожского", после победы над казачеством польского коронного …
• МЕФОДИЙ (ФИЛИМОНОВИЧ) в Православной энциклопедии Древо:
  Открытая православная энциклопедия "ДРЕВО". Мефодий (Филимонович/Филимонов) (XVII в.), епископ б. Могилевский, Мстиславский и Оршанский. В миру Филимонов Максим, …
• ХМЕЛЬНИЦКИЙ ЮРИЙ ЗИНОВЬЕВИЧ БОГДАНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии:
  Хмельницкий (Юрий Зиновьевич Богданович) - сын и преемник на гетманстве Богдана Х. , родился в Субботове в 1641 г. от …
• ХАНЕНКО МИХАИЛ СТЕПАНОВИЧ в Краткой биографической энциклопедии.
• СЕРКО ИВАН ДМИТРИЕВИЧ (СИРКО) в Краткой биографической энциклопедии:
  Серко или Сирко (Иван Дмитриевич, умер в 1680 г.) - популярнейший кошевой атаман запорожского войска, родом из казацкой слободы Мерефы …

Одним из выдающихся сынов нашего народа, гетманом - государственником, деятельность которого была направлена на борьбу за независимость Украины, - таким в истории возникает Петр Дорошенко. Походил он из казацкого рода: его дед Михаил Дорошенко был украинским гетманом, а отец -- полковником времен Богдана Хмельницкого. Тогда же начал воинскую службу и Петр, а когда булава перешла к рукам И. Выговского, он уже был полковником, всесторонне поддерживал гетмана. Находясь в Чигирине, Дорошенко имел возможность познакомиться с многими государственными проблемами и выработать свой собственный взгляд на положение в Украине. А оно было очень тяжелым. После так называемого Черного совета в Нежине в 1663 г., где провозгласили гетманом Ивана Брюховецкого, Украина поделилась на два гетманата -- Левобережный (с гетманом Брюховецким) и Правобережный (с гетманом Павлом Тетерей). Начался период кровавых мятежей и междоусобиц, которые подрывало силу народа, разрушали хозяйство, значительные пространства украинской территории превращали в пустыню. Историки это время называют Руиной. Оставшись без поддержки, Тетеря сложил в 1665 г. булаву и выехал к Польше. Вместо него гетманом было избрано Петра Дорошенко.

Человек несомненно способный, с железною энергиею, при более благоприятных условиях он мог бы создать нечто крупное, при данных же -- только довел положение дел до крайности, до абсурда.

Устраняя Опару, Дорошенко имел в виду план более широкий, Пользуясь поддержкою Крыма и Турции, он рассчитывал создать себе прочную основу в Правобережной Украине, свободной от влия-ний и Москвы, и Польши. Опираясь на нее, он надеялся снова соеди-нить воедино Правобережную и Левобережную Украину, а так как последнюю слишком было трудно, как показали последние события поставить вне зависимости от Москвы, то Дорошенко имел в виду признать верховенство Москвы, но под условием прочных гарантий украинской автономии, к которым он надеялся принудить московское правительство страхом своего союза с Турциею и Крымом.

Провозглашенный на войсковой раде гетманом под протекциею крымского хана в августе 1665 г., Дорошенко входит затем в непо-средственные сношения с Турциею (1666). Разбив оставшиеся поль-ские отряды, он овладевает Браславщиной. Московских партизан в Правобережной Украине Дорошенко также рассеял и старался овладеть Левобережьем. С Брюховецким он вошел в сношения и по-давал ему надежду, что оставит ему гетманство, но одновременно упрекал Москву, что она поддерживает подобных авантюристов - причину украинских смут. Очевидно, против такого господина, как Брюховецкий, Дорошенко считал всякий способ борьбы позволи-тельным.

Рассчитывая на Дорошенко и татар, Брюховецкий в начале 1668 г. поднял восстание против Москвы. Старшина приняла в нем участие, московские гарнизоны изгонялись или избивались. Но сам Брюховецкий сделался слишком ненавистен на Украине, чтобы ею мог спасти этот поворот политики. Когда прибыл из-за Днепра До-рошенко и потребовал, чтобы Брюховецкий сложил гетманство, казаки объявили Брюховецкому, что не желают сражаться из-за него с Дорошенко; разграбили его лагерь, самого арестовали и при-вели к Дорошенко; и тут, как рассказывает современник, по ошибочно понятому жесту Дорошенко толпа бросилась на Брюховецкого и рас-терзала его. После этого Дорошенко, соединившись с татарскою ордою, прибывшею на помощь Брюховецкому против Москвы, двинулся против московского войска, под предводительством Ромодановского, вступившего в границы Украины для подавления восстания. Под натиском сил, которыми располагал Дорошенко, Ромодановский отступил за границу, и Украина, за исключением нескольких пунктов, где дер-жались еще московские гарнизоны, оказалась в руках Дорошен-ко.

Это был единственный по своему значению момент в политической деятельности Дорошенко. Трудно угадать, удалось ли бы ему удержать Украину в своем влиянии, наэлектризовать утомленную двадцатилетнею борьбою массу, взять в руки расшатанную и в значительной степени деморализованную старшину. Достаточно сказать, что представившимся ему благоприятным стечением обстоятельств Дорошенко воспользоваться не успел. Как раз в эту минуту наиболь-шего успеха он бросил армию и уехал в Чигирин, как передает современник,-- вследствие известия об измене жены. Воспользовавшись его уходом, Ромодановский двинулся снова в Северские земли. Архиепископ черниговский Лазарь Баранович выступил с проповедью сорности Москве; оставленный Дорошенком в качестве заместителя («наказного гетмана») Демьян Многогришный с местною старшиною решил вернуться к московской власти. Но при этом и старшина, и Баранович хотели добиться уступок -- вывода воевод, возвращения к статьям Богдана Хмельницкого, и Многогришный ставил ультиматум: или московское правительство восстановит «казацкие вольности», или он пойдет в подданство туркам. При этом он выступал уже не как представитель Дорошенко, а как самостоятельный «гетман северский».

Вывод воевод был, несомненно, всеобщим желанием. В том смысле, что это было общее пожелание украинского населения, доносил и воевода Шереметьев: «Черкассы» желают непременно, чтобы «русских» людей не было на Украине в городах, и жить с ними не хотят. Вообще это был момент, когда стремления гарантировать Украину от вмешательства московского правительства и администрации проявились особенно сильно и широко в украинском обществе. Возможно, что их популярностью, тем что это было всеобщее и непременное условие дальнейших отношений, объясняется та значительная твердость, с которою Многогришный и старшина отстаивали свои требования. Но московское правительство, очевидно, возлагало надежды раскол, выразившийся в отделении Многогришного от Дорошенко, и решило все-таки не уступать украинским требованиям. Оно позондировало Дорошенко, которого продолжали еще держаться южные левобережные полки, но когда и Дорошенко поставил то же требование о выводе воевод, московское правительство решило дер-жаться Многогришного. Оно могло рассчитывать, что последний в своем фальшивом положении между Дорошенком и Москвою окажется уступчивее и, не имея духа отказаться от гетманской булавы, отступится от своего ультиматума.

Действительно, уже к марту 669 г. Многогришный уступил. На раде в Глухове, хотя и не без значительной оппозиции, были приняты «статьи» -- договор между Украиною, собственно, украинскою старшиною, и московским правительством, составленный в стиле международного трактата (так наз. уховские статьи). После этого Многогришный был еще раз подтвержден на гетманство и получил знаки власти от московского легата.

В окончательно принятой редакции этих Глуховских статей по-становлялось, что московские воеводы, кроме Киева, будут назна-чаться в Переяслав, Нежин, Чернигов и Остер, но они не будут иметь права вмешиваться в суд и управление,-- им будут подчиняться только московские ратные люди их гарнизонов. Таким образом, после обнаруженного народом неудовольствия московское правительство отказалось от введения московской администрации и податного оклада на Украине. За гетманом не признавалось право сношений с иностранными государствами, но сохранялось на будущее время участие казацких делегатов в московских дипломатических конфе-ренциях.

Это был очень чувствительный удар для планов Дорошенко, но он не смутил его, и -- к чести Дорошенко нужно сказать -- он не стал тратить сил и энергии на борьбу с Многогришным. Хотя он смотрел на последнего свысока как на самочинного «покутного гетманчика», но поддерживал с ним добрые отношения, тем более что и без того имел достаточно забот, а общность национальной программы сближала его с Многогришным: мы уже видели, что их пожелания в сфере отношений к Москве более или менее были оди-наковы.

Вопрос о передаче Польше Киева, остав-ленного перемирием 1667 г. только на два года под властью Москвы, возбуждал тогда большую тревогу на Украине. Москву обвиняли в пренебрежении к национальным интересам Украины и излишней уступчивости в от-ношениях к Польше. Подозрения росли тем более что казацкие деле-гаты вопреки обещаниям не были допущены к конференциям, проис-ходившим между уполномоченными Москвы и Польши. Эти общие заботы и огорчения сближали Дорошенко с Многогришным, очень огорченным поведением московских политиков. И в конце концов жа-лобы на поведение московского правительства, которые заявлял Многогришный, послужили поводом к скорому его падению.

Многогришный вообще не умел поставить себя в хорошие отно-шения к старшине. Последняя была склонна смотреть на него свы-сока как на человека нового, «мужичьего сына» и притом довольно простодушного. Постоянно подозревая старшину в интригах, Много-гришный позволял себе временами резкие выходки против нее. Недо-вольные действительно устроили заговор в марте 1672 г. и по соглашению с московским отрядом, находившимся при гетмане, схватили его и отослали в Москву, обвиняя в измене московскому правитель-ству и прося разрешения выбрать нового гетмана. Обвинения были совершенно ложны, а насколько все это имело характер личной инт-риги, доказывает страх заговорщиков, что войско и население выступят против них: поэтому раду для выбора нового гетмана они даже не решились устроить на украинской территории, а перенесли за московскую границу под охрану московского войска (на урочище Козацька Диброва). Но несмотря на очевидную ложность обвинений, московское правительство сочло за лучшее придать им значение.

Над Многогришным был наряжен в Москве суд; гетмана подвергли пыткам, и хотя никаких улик против него не найдено, тем не менее его с семьею и ближайшими сторонниками сослали в Сибирь, где Многогришный в весьма тяжелых материальных условиях жил еще первых годах XVIII в.

Среди всеобщего возмущения и паники, вызванной на Украине таким произволом и жестокостью, кружок заговорщиков с разрешения московского правительства, благоволение которого он старался обрести крайнею угодливостью, под охраною московского войска решил произвести выбор нового гетмана. Избран был генеральный судья Самойлович, настоящий кандидат старшины, исполнитель Социально-экономической программы, человек ловкий, искательный, но ничем особенным себя не загрязнивший, а по отношению к Москве очень лояльный. Он также был человеком новым -- сын священника, он и позже носил кличку «Поповича», которою хотели черкнуть его позднейшие аристократические замашки и высокомерие, возбудившее потом всеобщее неудовольствие. При его избрании возобновлены были Глуховские статьи 1669 г., за исключением только права участия украинских делегатов в дипломатических конференциях: это право, составлявшее последнюю тень государственной самостоятельности Украины, было теперь отменено. Кроме того, старшина выговорила себе разные гарантии от гетманского самовластия.

С Дорошенко Самойлович не поддерживал уже таких тесных и солидарных отношений, как Многогришный, и раздвоение Украины чувствовалось вполне осязательно. Была еще и третья политическая группа -- Запорожье с соседними южными территориями на обеих Кронах Днепра, в это время не подчинявшееся ни Самойловичу, ни Дорошенко, а выставлявшее своих собственных гетманов, довер-ивших тогдашнее расчленение Украины. Правда, эти гетманы не имели большого значения; наоборот, за Дорошенко чувствовалась все еще большая нравственная сила, и Самойлович постоянно боялся, что московское правительство может пожертвовать им для соглашения с Дорошенко. Поэтому он усиленно старался рассорить с ним Москву и по возможности всячески ослабить. Московское правительство действительно было очень озабочено Дорошенко и не нашло способа поладить с ним. Южные полки все еще стояли большею частью вне зависимости от Москвы, тяготея к Дорошенко или гетманам, которые один за другим всплывали на Запорожье. С другой стороны, московское правительство заботил союз Дорошенко с Турцией, приобретавший все более осязательное значение и грозивший большими осложнениями.

В сношения с Турциею Дорошенко вошел уже вскоре после того как стал гетманом. В 1669 г. он вступает в окончательный договор с Портою, признав себя вассалом султана, за что последний обещал ему помощь для освобождения Украины в ее этнографических границах -- по Перемышль и Самбор, по Вислу и Неман, по Севск и Путивль (т. е. до московской границы). Но союз с Турциею и Крымом, даже помимо признания их верховенства, был весьма непопулярен среди казачества. Свое подданство султану Дорошенко по возможности маскировал перед народными массами, но им достаточно претили уже и союзные отношения с «неверными», вековечными врагами: тем более что приход на Украину «союзников»-татар сопровождался опустошениями самой союзной террито-рии и уводом в плен жителей. Хотя Дорошенко в своем трактате с Тур-цией и поставил условием, что такие бесчинства впредь не должны иметь места, но все его представления в том смысле турецкому и крымскому правительству оставались бесплодными. Среди населения Правобережной Украины под впечатлением этих татарских опусто-шений начинается форменное бегство; развившаяся уже перед тем эмиграция в Левобережную Украину все усиливается, доходя до размеров массовых. А против самого Дорошенко ввиду непопуляр-ности его политики выступают все новые и новые претенденты, осо-бенно со стороны Запорожья, враждебного союзу с Крымом. В 1669-- 72 гг. Дорошенко приходилось вести постоянную борьбу с такими запорожскими гетманами -- Суховием, Ханенко.

Но несмотря на эту непопулярность и тревожные симптомы, Дорошенко упорно держался союза с Турциею. При помощи ее он прежде всего хотел окончательно покончить с претензиями Польши на Украину и призывал турецкое правительство к активным выступ-лениям. Но Порту нелегко было склонить к решительному шагу, и Дорошенко, не решаясь с собственными силами вступить в откры-тую борьбу с Польшею, заключал трактаты, тянул переговоры, пода-вал надежды, пока наконец польское правительство не потеряло терпения и, так как Дорошенко ставил очень высокие требования,-- обратилось к Ханенко. С этим более податливым авантюристом оно заключило в 1670 г. договор, признав его гетманом. Ханенко удов-летворился ничего не стоящими обещаниями относительно свободы православной религии, неприкосновенности казацких земель и т. п. Но договор не имел никакого значения уже потому, что Ханенко признавали гетманом только небольшие территории в южной чести Правобережной Украины. Зато Дорошенко этот договор не мог вну-шить добрых чувств к Польше, и он с удвоенною энергиею понуждал турецкое правительство к походу на Украину.

Наконец султан Магомет IV решил двинуться на Польшу. В конце 1671 г. он начал готовиться к походу и выслал польскому правитель-ству извещение, что вследствие нападений поляков на территорию его вассала Дорошенко он, султан, решил предпринять поход на Польшу. В мае 1672 г. султан действительно двинулся в поход с ог-ромною армиею. Хан со своей ордой выслан был вперед и вместе с Дорошенко рассеял находившиеся на Украине польские отряды и казаков Ханенко. Турецкая армия осадила Каменец, плохо вооруженный и сдавшийся после недолгой осады, затем двинулась на Галичину и осадила Львов. Никто в Польше не думал о сопротивлении. Польские комиссары, прибывшие в турецкий лагерь во время осады Вова, согласились на все условия турок, уступив Турции Подолию и обязавшись, кроме того, платить ежегодную дань. «Украина в давних границах» отдавалась Дорошенко, и польские гарнизоны, какие еще там оставались, польское правительство обязывалось вывести оттуда. На этих условиях был подписан договор под Бучачем 7 октября 1672 г., и турецкая армия, заняв Подолию, ушла обратно.

Таким образом, первая половина плана Дорошенко, по-видимому, была исполнена. Недалеким казалось и его дальнейшее осуществле-ние. Московское правительство, озабоченное союзом Дорошенко с Турциею и предостережением, какое давало ему нашествие турок на Польшу, готово было идти на всяческие уступки, лишь бы обезопасить себя от турок. По Украине ходили слухи, что визирь обещал на следующий год привести войско для покорения Левобережной Украины, и это вызвало здесь общую панику, настраивавшую очень тревожно правительственные сферы. Правительство и земский собор решили принять Дорошенко с Правобережною Украиною под московскую протекцию ввиду того, что по Бучачскому договору Польша отказалась от прав на Правобережную Украину, и перемирие с Польшею не связывало больше московское правительство по отношению Украине. Московское правительство готово было пойти на уступки требованиям Дорошенко.

Каковы были условия Дорошенко, узнаем из одного несколько более позднего его письма (1673). Он требовал, чтобы на всей Украине в пределах Киевского, Браславского и Черниговского воеводств был один гетман; его власти должно было подчиняться Запорожье, также и Киев, то есть московские воеводы должны быть выведены даже из Киева, и их нигде не должно было быть; но московское правительство возьмет на себя обязательство охранять Украину. Это было повторением программы 1668 г., и она была теперь очень близка к осуществлению. Но успех Дорошенко был весьма непрочен, так как был результатом только преходящей паники, наведенной турками, и эта непрочность не замедлила обнаружиться.

Прежде всего планы московского правительства встретили препятствия со стороны Польши. Польское правительство заявило, что но не отказывается от прав на Правобережную Украину и не намерено исполнять Бучачский договор, поэтому принятие Дорошенко под московскую протекцию сочтет нарушением перемирия. Действительно, Польша не вывела своих гарнизонов из Правобережной Украины и продолжала поддерживать Ханенко против Дорошенко. Это остановило Москву. Между тем страх, наведенный турками, скоро рассеялся. На следующий год турки похода не повторили, Польша осмелилась перейти в наступательную войну, и под Хотином Собеский одержал над турками победу. Самойлович, старавшийся всеми мерами помешать соглашению московского правительства с Дорошенко, так как оно лишило бы гетманства его самого, советовал не дове-рять Дорошенко и действовать оружием. Московское правительство в конце концов решилось следовать этому совету.

В начале 1674 г. Самойлович и Ромодановский получили приказ двинуться за Днепр. Им было поручено повести военные действия только в таком случае, если бы не удалось прийти к соглашению с Дорошенко, но Самойлович умышленно не вступал с ним ни в какие переговоры, а постарался привлечь на свою сторону правобережное войско и население.

Действительно, почти все население Правобережной Украины перешло на сторону Самойловича, когда он явился здесь со своими и московскими войсками. Обстановка, в которой происходил турецкий поход 1672 г.,-- превращение христианских церквей Подолии в ме-чети, набор мальчиков в янычары, случаи насильственного обращения в магометанство,-- все это еще более обострило негодование против Дорошенко за его союз с Турцией, так что оно проявлялось даже среди его приближенных. За отсутствием турок единственною опо-рою и надеждою Дорошенко были татары, но и они не пришли на его призыв. Хан был недоволен тем, что Дорошенко помимо его вошел в непосредственные сношения с Турцией, и неохотно исполнял при-ходившие оттуда приказы помогать гетману. Когда явились войска Самойловича, полное отсутствие сочувствия к Дорошенко -- собст-венно, к его политике -- обнаружилось среди украинского населения во всей наготе, и по реакции все обратилось к Самойловичу и Москве.

Дорошенко увидел себя оставленным всеми. В его резиденции -- Чигирине с окрестностями -- осталось с ним, как говорили, всего 5000 казаков, среди которых также было много недовольных. Самой-лович занял гарнизонами Поднепровье, депутаты десяти правобе-режных полков, явившись к нему, признали верховенство Москвы. По приглашению Самойловича, после оккупации Поднепровья воз-вращавшегося за Днепр, они явились в Переяслав и здесь по предло-жению Ромодановского признали гетманом Правобережной Украины Самойловича и еще раз приняли протекцию Москвы. На этой же раде сложил знаки гетманского достоинства Ханенко, и они были переданы также Самойловичу, который, таким образом, был признан единым гетманом для всей Украины (15 августа 1674 г.).

Сам Дорошенко поколебался и готов был капитулировать, но его удержал Сирко, проникшийся ненавистью к Москве с тех пор как побывал в московской ссылке, и в этом же направлении влияв-ший теперь на Запорожье.

Когда после ухода московского войска на помощь Дорошенко пришли крымские татары, он попытался вернуть отпавшую Украину, действуя террором и экзекуциями. Но его приобретения были утрачены снова, когда появился здесь отряд, высланный Самойловичем. Наконец пришли турки, на которых возлагал всю надежду Дорошенко, но они не кинулись на Киев и Левобережную Украину, а занялись экзекуциями в Подолии и Браславщине, так что и этот поход их не принес желательных для Дорошенко результатов. Страх перед Турцией окончательно исчез. Однако и предпринятый Самойловичем с Ромодановским новый поход в Правобережную Украину не отличался энергией. Положение оставалось неопределенным. Следующий 1675 год прошел в мелкой войне. К экзекуциям Самойловича и Дорошенко, московским, татарским и турецким присоединились еще и польские: Польша, сначала не опротестовавшая присоединения Правобережной Украины к Левобережной, выступила теперь с претензиями выслала войска.

Эта бестолковщина, экзекуции со всех сторон, постои татар и турок и т. п. привели наконец население к полному отчаянию. Когда оказалось, что и московское верховенство не доставляет покоя и безопасности, население Правобережной Украины начинает поголовно выселяться. Эмиграция, чрезвычайно развившаяся уже с 1660-х годов, переходит в поголовную в 1674--76 гг. Правобережное Поднепровье и Браславщина совершенно опустели; движение охватило и территории, лежавшие далее к западу; поляки и Дорошенко напрасно старались его остановить. Дорошенко это запустение Украины наносило последний удар; напрасно он прибегал к крайним мерам террора -- громил ватаги переселенцев, отдавал их в неволю татарам,-- эмиграция шла со стихийной силой, и уже в 1675 г. Самойлович доносил в Москву, что за Днепром осталось очень мало населения. Так как в левобережных полках уже было мало свободных земель, то переселенцы шли дальше, за московскую границу, в округа Ахтырский, Сумской и др.

Дорошенко окончательно сознал безнадежность своего положения. Необычное зрелище представлял этот «последний казак», всеми валенный, без войска и запасов сидевший на своей Чигиринской горе и все еще служивший предметом тревог для соседних государств, дипломатических переговоров и политических комбинаций. Дорошенко пытался теперь добиться у московского правительства, чтобы оно признало его гетманом хотя бы для известной части Украины; но московское правительство уже упорно стало на том, что единственным гетманом украинских земель должен быть Самойлович, и не обещало Дорошенко ничего, кроме амнистии. Но признать «регимент» Самойловича не хотелось ни Дорошенко, ни Сирко -- его един-енной опоре на Украине. Сирко выступил с теорией, что выбор гетмана принадлежит Запорожской Сечи. Дорошенко сложил перед ее представителями свои гетманские «клейноды» -- знаки власти, и Сирко носился с планом созвать новую раду для выбора гетмана. Переговоры об этом затянулись на несколько месяцев. Между тем, после долгих проволочек, Самойлович с Ромодановским по поручению московского правительства двинулись снова к Днепру. Дорошенко призывал на помощь турок и татар -- они не пришли. Передовой корпус украинско-московской армии подошел к Чигирину. Дорошенко решил, что час его пробил: он вышел навстречу передовому полку со старшиною и духовенством и принес присягу, а затем с двух-тысячным отрядом, оставшимся при нем, явился в лагерь Самойловича и Ромодановского, расположенный на левом берегу Днепра, и сло-жил клейноды, которые и были переданы Самойловичу (сентябрь 1676 г.).

Этим закончилась политическая карьера Дорошенко. Свой век он намеревался дожить на Украине в качестве частного человека, но его скоро потребовали в Москву. Самойлович пытался противиться, видя в этом нарушение своей присяги Дорошенко относительно свободы и неприкосновенности его личности и опасаясь, что общест-венное мнение обвинит его в этом нарушении. Но московское пра-вительство настояло, и Дорошенко вынужден был повиноваться. Из Москвы на Украину, несмотря на все его просьбы, Дорошенко уже не отпустили, а держали в почетном заключении. Позже он был назначен воеводою в Вятку, а после двухлетней службы получил поместье Ярополче в Волоколамском уезде, где и окончил свои дни (умер в 1698 г.).

Капитуляция Дорошенко была очень важным симптомом в украинских отношениях. Это был последний сподвижник Хмельницкого, последний представитель кружка автономистов, взлелеявших идею самостоятельного государства, но своей настойчивостью и непреклонностью в глазах современников свел эту идею до абсурда.

Список литературы

Грушевский М.С. Очерк истории украинского народа. - К.: Лыбидь. 1990г. - 400 с.

Ефименко А.Я. История украинского народа.-К.:Лыбидь.1990.-512с.

Український історичний календар"95. Додаток до журналу “Київська старовина” - К.: Україна. 1994. - 224 с.

V. УКРАИНСКАЯ РУИНА

(продолжение)

Убиение Лодыженского запорожцами. – Избиение царских гарнизонов. – Измена и гибель Брюховецкого. – Гетман Многогрешный. – Тяготение Левобережной Украины к Москве. – Отречение Яна Казимира. – Подданство Дорошенко султану. – Вопрос о Киеве. – Ордин-Нащокин и съезд в Мигновичах. – Отставка Нащокина. Малороссийская смута. – Свержение Многогрешного и выбор Самойловича.

Гетман Петр Дорошенко

Всеми этими обстоятельствами искусно воспользовался Петр Дорошенко, гетман Правобережной Украины. Чтобы вызвать мятеж и в левобережной и соединить под своей властью оба берега, агенты его старались усилить волнение умов, ложно толковали значение Андрусовского договора и пугали заверениями, что есть еще тайные стороны сего договора, по которым Москва и Польша условились искоренить казачество. Дело открытого мятежа против Москвы начали запорожцы. В апреле 1667 года из Москвы возвращался в Крым гонец хана Аадиль-Гирея, который вошел с Москвой в мирные переговоры. Вместе с гонцом отправлен был к хану царский посланец стольник Лодыженский. Им пришлось проезжать мимо Запорожской Сечи в то самое время, когда там господствовала большая смута и когда стекавшиеся туда беглецы и гультяи заводили беспорядки, не слушая голоса коренных запорожцев и их выборной старшины. Когда посланцы со своей свитой переправились у Переволочны через Днепр, к ним присоединилась партия в полтораста казаков, возвращавшихся из своих зимовников в Запорожье. Двое суток они спокойно ехали вместе с посланцами, а на третью ночь внезапно бросились на татар, перерезали их, ограбили и ускакали. Лодыженский, действуя в качестве царского чиновника, приехал в Запорожье и потребовал от кошевого Ждана Рога, чтобы злодеи были сысканы и чтобы ему дан был конвой до первого крымского городка. Но по решению войсковой рады самого Лодыженского с подьячим Скворцовым и свитой задержали, а царские грамоты и посланную с ним казну отобрали. Лодыженский отправил немедля донесение в Москву и к гетману Брюховецкому. Прочитав отобранный у посланца наказ о переговорах с ханом, старшина усмотрела в них угрозу казачеству и с этим толкованием сообщила наказ гетману. Последний не спешил освобождением чиновника, и только спустя месяц по строгому требованию из Москвы написал, наконец, в Сечь приказ отпустить Лодыженского, возвратить все отобранное и проводить его до городка Шекерменя. В Сечи собралась шумная рада. Своевольные казаки взяли верх, свергли Рога и поставили кошевым Васютенко. Последний во главе нескольких десятков запорожцев сел на суда с Лодыженским и его свитой для их охраны. Но едва они отъехали от Сечи, как ватага человек в 500 заскакала спереди и велела лодкам пристать к берегу. Тут они раздели всех московских людей донага и, заставив их бросаться с берегу в воду и спасаться вплавь, принялись стрелять в них из пищалей. Некоторые, в их числе и Лодыженский, были тотчас убиты; другие, в том числе один поручик, один прапорщик и несколько солдат, доплыли до другого берега; тогда разбойники догнали их на лодках и перебили. От смерти успели спастись и прибежать в Сечь подьячий Скворцов и еще пять человек. Такое варварское, убийство царских посланцев и явный бунт хотя и были с негодованием встречены старыми запорожцами, но они ничего не могли сделать против своевольников, подстрекаемых агентами Дорошенко. А кошевой потом писал Брюховецкому, что государь должен простить запорожцев, иначе они соединятся с Дорошенко и татарами и пойдут на государевы украйны. И Брюховецкий в таком именно смысле говорил стольнику Кикину, назначенному для расследования дела.

Тщетно московское правительство отправляло на Украину своих посланцев и увещательные грамоты всему войску Запорожскому. Возбуждение против московских ратных людей на левом берегу увеличивалось, подстрекаемое теми же агентами Дорошенко; последнему помогал митрополит Иосиф Тукальский, по его просьбе возвращенный из ссылки вместе с Гедеоном Хмельницким и проживавший теперь в гетманской резиденции – Чигирине. И гетман, и митрополит хлопотали о воссоединении под своей властью обеих половин Украины. А в Москве по-прежнему не имели ясного представления об истинных обстоятельствах и запутанных личных отношениях и продолжали усложнять дела собственными промахами.

Известный нам епископ Мефодий, блюститель Киевской митрополии, и епископ черниговский Лазарь Баранович были вызваны в 1666 г. в столицу, чтобы принять участие в церковном соборе, судившем Никона; они пробыли там около года. Ученый Баранович, привезший с собой свое сочинение «Меч Духовный», посвященное Государю, удостоился самого лучшего приема и щедрых наград; причем его Черниговская кафедра была собором возведена на степень архиепископии. А Мефодий, бывший дотоле усердным агентом царского правительства на Украине, наоборот, встретил на сей раз холодный прием и отказ в разных его ходатайствах. Так по его же проекту в соседней с Украиной Белгородской области учреждена была архиерейская кафедра со степенью архиепископии; но отдана она была не Мефодию, а приехавшему из Сербии митрополиту Феодосию; между тем Андрусовское условие об отдаче Киева через два года грозило ему лишением блюстительства митрополии. Мефодию даже отказали в соболиной казне, которую он просил для раздачи своим помощникам в охране московских интересов. Во-первых, он охладил расположение и доверие к себе своим явным несочувствием самой идее о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху и поставлении на сию митрополию кого-либо их московского духовенства. А затем не только гетман Брюховецкий продолжал присылать на него разные доносы и обвинения, более или менее преувеличенные, но и киевский воевода П. В. Шереметев также стал отзываться о нем неблагоприятно. Обвиняя его в постоянных происках, гетман писал, будто на Украине стало гораздо спокойнее во время Мефодиева отсутствия. Новый начальник Малороссийского приказа А. Л. Ордин-Нащокин (ведавший и посольский приказ) показывал явное недоверие Мефодию, который продолжал сообщать получаемые им известия из Малороссии и предлагать разные меры для ее успокоения и противодействия интригам Дорошенка. Мефодий крайне недовольным воротился на Украину в свой Нежин (а не в Киев); это недовольство еще усилилось, когда он узнал, что московское правительство начатые Мефодием тайные сношения с Дорошенком (для отклонения его от союза с басурманами надеждой на отдачу ему и левобережной булавы) поручило теперь продолжать не ему, Мефодию, а печерскому архимандриту Иннокентию Гизелю, Тогда он решил помириться и сблизиться с своим врагом Брюховецким, который после убиения Лодыженского также мог жаловаться на утрату к нему расположения и доверия со стороны Московского правительства, которую ясно выражал ему тот же начальник Малороссийского приказа, т. е. Ордин-Нащокин. По приглашению гетмана Мефодий приехал к нему в Гадяч, и тут бывшие враги не только подружились, но и скрепили свою дружбу помолвкой гетманского племянника на дочери Мефодия. Последний сообщил гетману о тайных сношениях Москвы с Дорошенком и Тукальским, которые грозили Брюховецкому потерей гетманства в пользу его соперника Дорошенко, а Мефодию потерей блюстительства в случае водворения Тукальского в Киеве. Сношения эти в то время велись главным образом из Переяслава стольником Тяпкиным, доверенным лицом Ордин-Нащокина. Но Дорошенко предлагал подчиниться великому государю на условиях неисполнимых; так как требовал уничтожения Андрусовского договора, возвращения казакам всех старых прав и вольностей, вывода московских воевод и ратных людей из малороссийских городов, смещения Брюховецкого, чтобы Дорошенке быть гетманом обеих сторон Днепра, и признания Тукальского киевским митрополитом. Очевидно, Дорошенко мечтал быть вторым Богданом Хмельницким. Тяпкин, действовавший по инструкциям Ордин-Нащокина, ничего положительного не обещал, но и ни в чем решительно не отказывал, а тянул переговоры, стараясь выиграть время. Но этот нехитрый маневр московской или ордин-нащокинской дипломатии не ввел в заблуждение Дорошенка и только ускорил бедственные события.

Гетман Дорошенко. Почтовая марка Украины

В Малороссию пришли к духовным и мирским властям грамоты из Москвы, извещавшие о намерении государя приехать в Киев помолиться угодникам, а наперед себя для приготовления пути послать боярина Ордин-Нащокина с ратными людьми. Дорошенко и Тукальский ловко воспользовались этим известием и распространили такое толкование. Ордин-Нащокин (вообще нелюбимый в Малороссии) идет с большой ратью, чтобы отдать Киев полякам, а казачество истребить огнем и мечом. Как ни было нелепо это толкование, но оно не замедлило усилить тревогу и волнение умов на Украине. Особенно встревожился Брюховецкий ; нелюбимый народом, потерявший расположение Москвы, подстрекаемый Мефодием, он счел свое положение отчаянным и совсем потерял голову. И этим обстоятельством также воспользовались Дорошенко и Тукальский. Дорошенко, вообще попрекавший Брюховецкого тем, что он старые казацкие права и привилеи продает Москве, теперь, в подтверждение Мефодиевских разоблачений, сообщил Ивану Мартыновичу, будто Московское правительство предложило ему, Дорошенку, и гетманство восточной стороны. Брюховецкий поверил и вошел в заговор с правобережным своим соперником, условившись перебить московских ратных людей в малороссийских городах и отдаться под покровительство Турции; причем подана была надежда, что Дорошенко откажется от своего гетманства и Брюховецкий будет единым гетманом. В январе 1668 года он собрал в Гадяче на тайную раду левобережных полковников: нежинского Мартынова, черниговского Самойловича, полтавского Кублицкого, переяславского Райча, мирогородского Апостоленко, прилуцкого Горленко и с правого берега киевского Дворецкого. Тут гетман убедил их в необходимости начать всеми мерами очищение городов от московских ратных людей, на чем они обоюдно присягнули.

В феврале 1668 года заговорщики приступили к делу. Первый почин взял на себя сам Брюховецкий. Он послал сказать сидевшему в Гадяче воеводе Огареву, чтобы со своими людьми уходил вон из города. У воеводы было всего 200 человек, и притом здесь не было внутреннего замка или крепости, в которой они могли бы обороняться. Воевода подчинился требованию; но ворота города оказались запертыми, и тут казаки бросились на малочисленный московский отряд. После отчаянной схватки казаки одолели: большая часть москвитян была перебита; остальные с раненым воеводой взяты в плен; жену воеводы изувечили и отдали в богадельню. После такого дикого подвига Брюховецкий разослал универсалы, приглашавшие и другие города следовать примеру Гадяча, оправдывая себя мнимыми замыслами Москвы разорить Украину и истребить ее население. Послал он просьбу и на Дон, призывая встать против московских бояр, которые, вошедши в дружбу с ляхами, будто замышляют истребить также донское казачество; причем грамота указывала на жестокое и незаконное свержение в Москве святейшего патриарха (Никона) и увещевала донцов держаться в единении с «господином» Стенькою (Разиным), начавшим тогда свой знаменитый бунт. Домовитая часть донского казачества не откликнулась на призыв Брюховецкого; зато в малороссийских городах началось восстание против москвитян, и некоторые гарнизоны были истреблены или забраны в плен казаками; например, в Сосницах, Прилуках, Батурине, Глухове, Стародубе. В Новгороде-Северске погиб воевода Квашня после геройской обороны; другие воеводы также мужественно оборонялись и успели отсидеться, как-то: в Переяславе, Нежине, Остре, Чернигове. Между тем подоспели подкрепления с князьями Конст. Щербатовым и Гр. Ромодановским, которые начали бить казацкие ополчения, разорять села и деревни и осаждать возмутившиеся города. Дорошенко недолго притворялся с Брюховецким, и скоро потребовал от него отдачи гетманской булавы. Потерявший голову Брюховецкий обругал соперника и отправил к турецкому султану бить челом о своем подданстве и присылке помощи. По приказу султана в Гадяч явился отряд татар, которые, конечно, дорого обошлись скупому Брюховецкому. Присоединив их к своим полкам, он двинулся против московских воевод. Но по пути ему пришлось встретиться с самим Дорошенко, который переправился на левую сторону и скова потребовал выдать гетманские знаки, т. е. булаву, знамя, бунчук и, кроме того, армату и пушки. Брюховецкий думал упорствовать; но собственные его казаки перешли на противоположную сторону и заодно с правобережными принялись грабить гетманский обоз. Сам он был схвачен, приведен к своему сопернику и отвечал молчанием на его упреки; а затем, по знаку Дорошенка, целая толпа набросилась на несчастного и варварски забила его до смерти. Так в июне 1668 г. погиб этот честолюбец, показавший много хитрости и ловкости для достижения гетманской булавы, но оказавшийся совершенно неспособным, чтобы удержать ее в своих руках.

Провозгласив себя гетманом всего войска Запорожского, Дорошенко с казаками и татарами двинулся на князя Ромодановского, осаждавшего город Котельну. Ромодановский отступил к Путивлю. Разграбив предварительно скарб Брюховецкого в Гадяче, Дорошенко также пошел к Путивлю; но дорогой пришло к нему известие об измене собственной жены. Казацкий гетман был так поражен этим известием, что оставил войско своему наказному гетману и ускакал к себе в Чигирин. После его отъезда ушли домой и татары, уводя с собой большой полон. Тогда князь Ромодановский снова перешел в наступление на восточной Украине и начал освобождать от осады державшиеся в некоторых городах русские гарнизоны. Черниговский полковник Демьян Многогрешный, названный наказным или Северским гетманом, не мог ему противостоять, и тем более, что на левой стороне повторилось движение в пользу Москвы, – движение, особенно производимое белым духовенством и мещанами. Как ни старались сторонники Дорошенка возбуждать население против московских воевод и ратных людей, однако, тягости от последних казались мещанам более легкими сравнительно с насилиями и хищничеством казацкой старшины и полковников; а белое духовенство не сочувствовало стремлениям украинских епископов, архимандритов, игумнов, примыкавших по своим интересам к казацкой старшине. Среди белого духовенства, как выше замечено, особенно усердствовал Московскому правительству нежинский протопоп Семен Адамович. Пресловутый блюститель Киевской митрополии епископ Мефодий был захвачен казаками Дорошенка и под стражей отвезен в Чигирин. Соперник его Иосиф Тукальский велел снять с него архиерейскую мантию и заточить в Уманский монастырь. Но Мефодию удалось убежать оттуда в Киев. Тут он попытался воротить себе доверие Московского правительства доносами на сношения киевского черного духовенства с Дорошенком и Тукальским. А это духовенство в свою очередь выставляло его главным виновником измены, учиненной Брюховецким. Воевода Шереметев, чтобы избавиться от сего беспокойного человека, отослал его в Москву; там его заключили в Новоспасский монастырь, где он и умер.

Демьян Игнатович Многогрешный задумал воспользоваться обстоятельствами в свою пользу, т. е. стал домогаться для себя гетманства. Он вступил в переговоры с Московским правительством о возвращении в его подданство восточной Украины; но при этом просил утвердить за ней права и вольности, которые были установлены при Богдане Хмельницком, и вывести московских воевод. Посредником в сих переговорах явился черниговский архиепископ Лазарь Баранович, который поддерживал его просьбу и умолял царя согласиться на нее ради того, чтобы все казачество не обратилось в мусульманское подданство. С такими просьбами приехало в Москву посольство от Многорешного и Барановича в январе 1669 года. Но протопоп Адамович извещал о действительном состоянии умов и о том, что ни войско, ни горожане отнюдь не добиваются вывода московских воевод. По решению государя была назначена черная казацкая рада в начале марта в Глухове, куда прибыли и московские уполномоченные: князь Гр. Ромодановский, стольник Артамон Матвеев и дьяк Богданов. Многогрешный и старшина несколько дней препирались с ними о своих правах и вольностях и выводе московских воевод. Наконец, сговорились и подписались на том, чтобы воеводы с ратными людьми оставались в Киеве, Переяславе, Нежине, Чернигове и Остре; чтобы число реестровых казаков было 30.000 с жалованием по 30 золотых польских в год (а гетману и старшине, конечно, особое приличное жалование); чтобы взамен частых посланцев гетману иметь в Москве ежегодно сменяющееся выборное лицо; чтобы казацкие дворы были свободны от постоя ратных людей; чтобы гетман, хотя и выборный, не мог быть сменен без царского указа, а резиденцию свою имел в Батурине и пр. После того рада собралась на площади перед собором, и на вопрос, кого хочет в гетманы, выкрикнула Демьяна Игнатовича.

Так смута, учиненная Дорошенко и Брюховецким, только вновь подтвердила неудержимое тяготение левобережной Украины к Московскому государству. И Дорошенко, несмотря на свою популярность между казаками, оказался бессильным помешать ее воссоединению с Москвой.

Со своей стороны и Польша не в состоянии была воссоединить с собой всю предоставленную ей Андрусовским договором западную Малороссию, т. е. смирить непокорного Дорошенка, получавшего помощь от татар. Польские гарнизоны держались только в некоторых пунктах, каковы в особенности Белая Церковь и Каменец-Подольский. Но около того времени здесь во главе польского войска явился польный коронный гетман знаменитый Ян Собеский, который с небольшими силами умел давать отпор многочисленным неприятелям. В конце сентября 1667 года в местечке Подгайцах он был окружен казаками Дорошенка и татарами Калги и Нурредин салтанов. Если верить польским источникам, Поляков было около 8.000, а неприятелей около 100.000. Когда осада угрожала затянуться, а у поляков уже истощились все запасы, к осаждающим пришла весть, что Серко бросился в Крым и что запорожцы производят там страшное опустошение. А тут еще Собеский искусно пустил слух о движении к нему на помощь самого короля. Встревоженные царевичи склонились к заключению мира. К нему же принужден был приступить и Дорошенко, который снова присягнул на верность польскому королю. Подгаецкий договор очень прославил Собеского и доставил ему большую гетманскую булаву.

В то же время уже распространились слухи о намерении Яна Казимира сложить с себя злополучную корону, которая особенно стала тяготить его после кончины энергичной его супруги Марии Гонзаги. И слухи эти снова оживили при Московском дворе несчастный вопрос об избрании на польский престол. На сей раз, впрочем, Алексей Михайлович имел в виду не себя лично, а своего старшего сына и наследника Алексея Алексеевича. По-видимому, несбыточную мечту на избрание поддерживал все тот же близорукий московский дипломат Ордин-Нащокин, в качестве начальника Посольского приказа получивший титул «большия печати и государственных великих дел оберегатель». При своем известном полякофильстве, он как бы совсем упускал из виду непреоборимое препятствие со стороны вероисповедной: ни Польша не могла выбрать на престол не католика, ни русский царевич не мог изменить православию. Тем не менее московское правительство чрез своих посланцев вновь завязало с некоторыми польскими и литовскими сановниками бесплодные переговоры об избрании, сопровождая их подарками сороков соболей. При подтверждении Андрусовского перемирия в Москве было условлено, чтобы в июне 1668 года уполномоченные русские, польские и шведские собрались на съезд в Курляндии для заключения торгового договора между тремя соседними державами. В конце мая сего года на условленный съезд отправился Ордин-Нащокин, напутствуемый молебнами и благословениями патриархов; ему государь вручил на дорогу свою домовую икону Спаса-Вседержителя и сам проводил его за Тверские ворота. Очевидно, на предстоявший съезд возлагались большие надежды по вопросу о кандидатуре московского царевича. Но дело окончилось самым неожиданным образом: съезд просто не состоялся за неприбытием уполномоченных не только шведских, но и польских.

В начале сентября 1668 года на Варшавском сейме совершилось торжественное отречение Яна Казимира, сопровождавшееся трогательными речами и слезами всего собрания. После того он еще около года оставался в Польше, переезжая с места на место; причем мог воочию убедиться в непостоянстве польской шляхты, которая, несмотря на слезное с ним прощание своих представителей, теперь при встрече с бывшим королем и шапок своих не ломала. Затем он уехал во Францию и умер там аббатом Неверского бенедиктинского монастыря (1672 г.). В наступившую после его отречения выборную агитацию в числе кандидатов было выставлено имя московского царевича Алексея Алексеевича: но теперь уже сам Ордин-Нащокин посоветовал царю отказаться от сей кандидатуры: она требовала огромных расходов на подкупы, но не обещала успеха; ибо, кроме вероисповедного вопроса, возбуждала еще вопрос об уступке полякам Смоленской области.

Долго тянулось на сей раз польское междукоролевье с его борьбой партий, которые выставили трех иноземных кандидатов: герцогов Нейбургского и Лотарингского и принца Конде. Наконец, на избирательном Варшавском сейме в июне 1669 года совершенно неожиданно был выбран человек, о кандидатуре которого дотоле мало кто и слышал. То был Михаил Вишневецкий, сын знаменитого Иеремии . Кроме общего нерасположения шляхты иметь на престоле иноземца, на сей выбор очевидно повлияла благородная память об отце Михаила, бывшем, как известно, грозой казаков, восставших против польского владычества. Это показывает, что потеря Украины и вообще малороссийские дела затрагивали самую чувствительную струну в шляхетских сердцах. Но, по личному ничтожеству Михаила, выбор короля на сей раз оказался одним из самых неудачных.

В это время несчастная Малороссия была раздираема междоусобными войнами за гетманство. Пресловутый Дорошенко не мог даже удержать за собой в целости ее западную половину. Соперником ему выступил некто Суховеенко, молодой писарь в Запорожье. Он увлек за собой часть запорожцев и сумел добиться для себя гетманского титула от крымского хана, от которого получил и войско на помощь. (Татары охотно поддерживали казацкие междоусобия). Часть правобережных полков и даже некоторые из левобережных признали его своим гетманом. Не получая помощи от поляков, Дорошенко попытался снова завести переговоры с Москвой о своем подданстве на условиях Богдана Хмельницкого; но эти переговоры ни к чему не привели; ибо Московское правительство прежде всего не думало нарушать постановления Андрусовского перемирия, по которым западная сторона оставлена за Польшей. Тогда Дорошенко обратился с настойчивой просьбой к турецкому султану о формальном принятии Украины под свою руку. Занятая войной с венецианцами, Турция не могла оказать помощь Дорошенко собственным войском. Султанский чауш прибыл к нему с гетманскими клейнодами в то именно время, когда Суховеенко с казацкими полками и крымскими царевичами сильно теснил Дорошенко. По требованию чауша царевичи покинули Суховеенка. На помощь Дорошенке пришла орда Белгородская, которая подчинена была не хану Крымскому, а паше Силистрийскому, Между тем Суховеенко сложил с себя гетманство и передал его уманскому полковнику Михаилу Ханенке; последний признал себя подданным Речи Посполитой и продолжал борьбу с Дорошенко; снова призвав на помощь крьгацев, он осадил соперника, принужденного запереться в Стеблеве. Но Серко помог Дорошенке взять верх. Ханенко и Суховеенко ушли на Запорожье; а принявший их сторону и снявший с себя монашеское платье Гедеон или Юрий Хмельницкий попал в плен и был отослан в Царьград, где его засадили в Семибашенный замок.

Пока происходили эти события, между Москвой и Польшей шли переговоры о более тесном сближении и о заключении вечного мира. Но тут выступил на передний план вопрос о предварительной отдаче Киева полякам. Уполномоченные обеих сторон съехались в Мигновичах. С московской стороны вел переговоры все тот же Ордин-Нащокин, который жил в Мигновичах еще с марта 1669 г. и оттуда следил за выбором нового польского короля. Гораздо позднее его прибыли сюда комиссары с польской стороны: Ян Гнинский, Николай Тихановецкий и Павел Бжостовский. Съезд уполномоченных открылся не ранее конца сентября. Поляки потребовали не только исполнения Андрусовского договора относительно Киева, но и возвращения всего, что было приобретено Москвой по сему договору. О последнем требовании Нащокин не хотел и говорить. Но относительно Киева пришлось толковать долгое время и оттягивать решение вопроса. События ясно указывали, какое важное значение имел этот город для всего малороссийского вопроса, и как восточная Украина волновалась при одной мысли о возможности его возвращения полякам; а в церковном отношении, как митрополичья кафедра, он оказывал бы самое неблагоприятное влияние на всю Украину, если бы снова очутился в руках поляков. Поэтому московское правительство и прежде неоднократно давало понять местному духовенству и старшине, что оно не намерено возвратить Киев полякам, а Нащокин получил теперь инструкцию всякими способами отклонять вопрос о сдаче. Главной отговоркой служило общее смутное состояние Украины и захват Дорошенком некоторых украинских городов на Московской стороне (Остра, Козельца, Барышполя и др.). Московские уполномоченные, кроме того, нашли возможность придраться к неким оскорбительным «листам» и «пашквилю», напечатанным тогда в Польше против Московского государства, и выставили их нарушением Андрусовского договора, обязавшего Польшу и Россию быть в дружеских, союзных отношениях. Переговоры затянулись до марта 1670 года. Как ни упорно требовали поляки сдачи Киева, но надвигавшаяся тогда опасность со стороны Турции, расстроенное состояние самой Польши и бездеятельность нового короля привели их к уступчивости; вопрос о Киеве был отложен, а прочие статьи Андрусовского перемирия подтверждены и возобновлено обоюдное обещание стоять общими силами против басурман.

Долгое пребывание Ордин-Нащокина в Мигновичах было последней его службой в качестве царского посла и уполномоченного. В это время его значение первого дипломатического дельца и доверие к нему государя сильно пошатнулось, и вместе с его должностями переходили к новому царскому любимцу, Артамону Сергеевичу Матвееву. Уже в октябре 1669 года, когда Нащокин пребывал в Мигновичах, бывший дотоле в его ведении Малороссийский приказ передан Матвееву, пожалованному званием думного дворянина. Это назначение произвело благоприятное впечатление в Малороссии, где уже успели оценить Матвеева за его приветливый характер и постоянную готовность оказывать услуги украинским деятелям; тогда как упрямый, жесткий в обращении Нащокин вооружил против себя малороссов, так же как он успел вооружить в Москве и своих подчиненных, в особенности дьяков. Своими политическими рассуждениями и длинными наставительными посланиями, написанными витиеватым невразумительным языком, он успел наскучить уже самому царю, и тем более, что эти послания почти всегда были пересыпаны указаниями на его усердную и полезную службу, а также вечными жалобами на происки и козни придворных врагов и завистников. А между тем царь уже мог из разных опытов убедиться, что политические проекты и рассуждения его канцлера (как величали Нащокина иноземцы) на деле большей частью не оправдывались. Особенно усердно предавался он всяким посланиям в Москву и докладным запискам во время своего годового пребывания в Мигновичах, где имел много свободного времени. Но в то же время приходили из Малороссии разные на него жалобы, более или менее основательные. Так архимандрит Киево-Печерской Лавры Гизель сетовал на то, что его секретные донесения о делах Украины Нащокин показывал польскому послу Беневскому, бывшему в Москве в конце 1667 года для подтверждения Андрусовского договора. А во время съезда в Мигновичах осенью 1669 года польские комиссары составили с согласия Нащокина воззвание к Дорошенку, причем говорилось, что король всем казакам обеих сторон Днепра вины их прощает и разрешает прислать депутацию на съезд. С этим воззванием они послали прапорщика Крыжевского, который дорогой показал его разным лицам; из него стали выводить заключение о намерении воротить восточную Украину под власть короля; что произвело немалое волнение в умах; особенно оскорбился гетман Многогрешный, находя тут обращение только к Дорошенку, а свое, имя даже неупомянутым. Затем Нащокин усердно, но неискусно преследовал мысль о подчинении Киевской митрополии Московскому патриарху; во время своего пребывания в Мигновичах он вошел в тайные сношения с Иосифом Тукальским, обещая признание за ним Киевской митрополии на условии сего подчинения; причем даже не спрашивал согласия из Москвы, где уже перестали думать о Тукальском, убедясь в его неискренности и в том, что его нельзя отделить от Дорошенка. Мало того, Нащокин не соблюдал должной осторожности при сих тайных сношениях; любя окружать себя людьми польской Культуры, он взял к себе в службу того православного шляхтича (Лубенка), который привозил ему письма Тукальского; а этот шляхтич разболтал о письмах опять в смысле намерения Москвы возвратить полякам левобережную Украину, что еще более усилило в ней тревожные толки и вызвало потом формальную жалобу гетмана Многогрешного. Вообще поведением Нащокина царь был настолько недоволен, что когда тот в марте 1670 г. приехал с посольского съезда, ему велено было поставить сопровождавший его на съезд образ Спаса в церкви Дорогомиловской слободы, а самому ехать к себе на двор и ждать царского указа.

Ордин-Нащокин, рассчитывая на доброту государя, отказался исполнить его повеление под предлогом, что такая явная немилость будет сочтена поляками за неутверждение заключенного им мирного докончания и, следовательно, принесет большой вред государству. Расчет его оказался верен: государь сам выехал встретить образ Всемилостивого Спаса, причем пожаловал посла к своей руке и похвалил его службу. Это не избавило, однако, Нащокина от дальнейших неприятностей. Ему предложены были допросные пункты относительно его действий по малороссийским делам, и он принужден был оправдываться. Нащокин некоторое время продолжал еще составлять запутанные проекты и подавать докладные записки о мерах к успокоению Малороссии и добиваться их обсуждения в царском совете; но политическая роль его скоро окончилась. В феврале Следующего 1671 года, после брака царя с Натальей Кирилловной, Артамон Сергеевич Матвеев получил получил в свое ведение и Посольский приказ. Чтобы смягчить отставку Ордина-Нащокина, царь назначил его главой большого посольства в Польшу, с званием ближнего боярина. Но и по сему поводу он не преминул подать пространный доклад, наполненный личными сетованиями и требованиями самых широких полномочий – доклад, возбудивший большое неудовольствие у царя и его ближайших советников. Из них Матвеев как начальник Посольского приказа составил для Нащокина наказ, строго определявший сферу его полномочий. Тогда он стал отказываться от посольства под предлогом болезни, и его охотно уволили. Вместе с тем и самое посольство было направлено теперь не в Варшаву, а на границу в известное Андрусово. Потеряв все свое придворное влияние и значение, Ордин-Нащокин в конце того же 1671 г. испросил у царя разрешение поступить в монастырь. Он удалился в свой родной Псковский край, где в Крыпецкой пустыни в феврале 1672 г. постригся в монахи, под именем Антония.

Меж тем Малороссийская смута, вновь поднятая Дорошенком, не прекращалась. Его попытка вооруженной рукой захватить левобережную Украину встретила успешный отпор со стороны Многогрешного. Тогда он против последнего пустил в ход разные интриги. По мысли Дорошенка, преданный ему митрополит Тукальский своими жалобами на отнятие Многогрешным церковных имуществ у духовенства добился в Константинополе того, что вселенский патриарх отлучил левобережного гетмана от церкви. Но Московское правительство вскоре посланную патриарху милостынею и своим ходатайством побудило снять это отлучение. Дорошенко теперь прибег к другому образу действия, именно к тому, который так удался ему в отношении Брюховецкого. Оставив по наружности всякую вражду, он завел с Многогрешным дружеские сношения и начал постепенно возбуждать его неудовольствие против Москвы. Простодушный или, точнее, умственно ограниченный Многогрешный пошел на эту удочку. А поводов к сему неудовольствию у него оказалось достаточно, хотя Московское правительство продолжало оказывать ему милостивое внимание, жаловать маетности, посылать подарки и т. п. Но оно, во-первых, отказало в его просьбе о возвращении в Малороссию епископа Мефодия; во-вторых, не разрешило прислать на съезд Нащокина с польскими комиссарами казацких депутатов, вопреки Глуховскому договору; в третьих, слишком добросовестно исполняя статьи Андрусовского договора, оно не решалось принять военные меры против польских нападений и грабежей, чинимых особенно в монастырских имениях почти под самым Киевом. Чтобы удовлетворить гетмана, правительство дозволило ему прислать в Москву депутатов для присутствия при переговорах с польским посольством, во главе которого стоял Ян Гнинский. Многогрешный прислал киевского полковника Солонину с товарищами; Но польские послы воспротивились их присутствию при переговорах, что еще более усилило неудовольствие и толки о намерении царя возвратить полякам левый берег. Переяславский полковник Дмитрашко Райча затеял бунт против гетмана; хотя последний успел подавить этот бунт, но был оскорблен отказом киевского воеводы кн. Козловского прислать ему отряд на помощь под предлогом неимения о том указа.

Всеми сими обстоятельствами Дорошенко и Тукальский ловко воспользовались и начали уже склонять Многогрешного к измене царю и подданству султану, подавая ему виды на правобережное гетманство после смерти его, т. е. Дорошенка. До Московского правительства доходили слухи об этих тайных сношениях; сначала оно не придало им значения, так как сам Многогрешный сообщил ему о первых присылках из Чигирина. Но московские воеводы доносили, что они замечают среди казаков какое-то необычное движение, какие-то приготовления и продолжение слухов о намерении государя выдать полякам восточную Украину. Мало того, теснимый одно время поляками и своим соперником Ханенком, Дорошенко просил помощи у Многогрешного и получил ее. Не без участия Дорошенка и Тукальского пущен был слух, что государь намерен сменить Многогрешного, а на его место поставить полковника Солонину, находившегося тогда в Москве. Жадный к стяжаниям, как и предшественник его, притом грубый в обращении, Многогрешный страдал еще страстью к вину, а в пьяном виде он был очень вспыльчив и дерзок на язык; причем нередко принимался бранить Москву и грозить, что найдет себе другого государя, намекая на турецкого султана; на противоречащих ему бросался с обнаженной саблей. Напрасно архиепископ Лазарь Баранович, вновь сделавшийся блюстителем митрополии, убеждал гетмана письменно, а известный протопоп Адамович лично, чтобы он не верил слухам. Напрасно и начальник Малороссийского приказа А. С. Матвеев употреблял разные меры и отправлял посланцев с грамотами, чтобы успокоить Многогрешного. Дело кончилось тем, что в ночь на 13-е марта 1672 года в Батурине старшина, с обозным Петром Забеллой во главе, сама схватила Демьяна Многогрешного и отправила его в Москву с генеральным писарем Мокриевичем и протопопом Адамовичем, ссылаясь на то, что необходимо было предупредить междоусобное кровопролитие, так как гетман уже решил выступить в поход и соединиться с Дорошенком. Брат Демьяна Василий, полковник Черниговский, пытался спастись бегством. Сначала он обратился за помощью к архимандриту Черниговско-Елецкого монастыря Иоанникию Голятовскому; но тот не допустил его спрятаться в своем монастыре. Тогда Василий, переодетый в монашеское платье, пришел в Киево-Братскую обитель, где и открылся ее игумну и ректору киевских школ Варлааму Ясинскому. В виду строгих поисков беглеца, игумен, опасаясь навлечь на себя опалу, сообщил о том киевскому воеводе кн. Козловскому, который немедленно велел схватить Василия Многогрешного и под сильным конвоем отправить в Москву. Здесь обоих братьев подвергли допросу с пристрастием, т. е. с пыткой; после чего они были приговорены к отсечению головы; но у самой плахи их помиловали и затем сослали в Сибирь вместе с женами и детьми. Туда вслед за ними отправили и знаменитого атамана Серко: он вздумал добиваться гетманского достоинства; тогда его соперники и завистники поспешили обвинить его в изменнических замыслах, схватили и отправили в Москву.

В июне того же 1672 года, в Казачьей Дуброве (между Путивлем и Конотопом, в 15 верстах от Путивля), в присутствии боярина Ромодановского и его ратных людей, а также архиепископа Лазаря Барановича, происходила генеральная рада для выбора гетмана. Вольными голосами выбран был генеральный судья Иван Самойлович, сын священника, переселившегося с правобережной Украины на левобережную. Тотчас ему вручили булаву, знамя и бунчук. А затем архиепископ Баранович вместе с протопопами Адамовичем и Лежайским облачились в ризы и отслужили благодарственный молебен; причем архиепископ привел новоизбранного гетмана к присяге на верную службу Государю. Боярин Ромодановский позвал к себе в шатер духовенство, нового гетмана и старшину и угощал их обедом. Тогда же московским ратным людям и казакам объявлена только что прибывшая радостная весть о том, что 30-го мая царю Алексею Михайловичу вторая его супруга Наталья Кирилловна родила сына Петра Алексеевича. Торжество закончилось раздачей царских подарков духовенству, гетману, десяти левобережным полковникам и всей старшине казацкой; их дарили деньгами и соболями .